Напряжение. Коронный разряд
Шрифт:
– Ладно, строй что хочешь, – отмахнулся товарищ. – Москва – чужой город, не жалко.
– Да доработанная же схема! – возмутился я.
– Верю. Только год хотя бы подожди, достопримечательности дай посмотреть…
Но это он шутит, настроение хорошее возвращается. Наверное.
– Дядя твой точно не достанет в Москве?
– За меня не переживай. Вон о себе бы подумал лучше, – обернулся Артем назад, выглядывая сквозь тонированный задний полукруг сопровождение, где как приклеенные маячили внедорожники. – Я уточнял, это не самые последние люди. Из столицы причем. А мы как раз туда едем, –
– Что еще уточнил? – отслеживал я его жесты через зеркало.
Дорога спокойная, маневров нет. Знай держись за фургоном на почтительном расстоянии и изредка поглядывай то на часы, то на километровые столбики.
– Не сильно много. Командировка с открытой датой; как основание визита – защита свидетеля. То есть тебя.
Последовала выразительная пауза, использовать которую я не захотел – промолчал.
– Только есть мнение, что их желания противоположны.
– Правильное мнение, – согласился я с товарищем.
– Им ты тоже денег дал и назад попросил?
– Нет, – пожал я плечом. – Деньги их начальству предназначались. Вернее, дорогой подарок.
– А они, так понимаю, себе забрали?
– Пытались подарить от своего имени. Не самое умное решение, так как их шефы знали, что и откуда должно прийти. Удивились неслабо, – хмыкнул я. – В итоге эти получили нагоняй и в нагрузку – поручение оказать мне услугу.
– Какую? – заинтересовался Артем.
– Ту самую, за которую был вручен подарок, – уклонился я от ответа, а друг понятливо не стал повторять вопрос.
На самом деле поручение так или иначе передоверили бы им, которые во внедорожниках за спиной. Не дело сиятельным, стоящим во главе, заниматься лично, каким бы ни был дар.
Но сама постановка задачи, основанная на собственной ошибке, сформулированная криком и матом высокого начальства, выводила исполнителей из себя. Била по нервам и болезненно царапала фактом, что их поймали за руку. До сих пор успокоиться не могут.
– Я так понимаю, они не хотят тебе помогать? – вновь оглянулся Артем назад.
– Им срок поставлен, личные желания никого не интересуют.
– Тем не менее…
– Тем не менее, – повторил я за другом, – посадить им проще и привычней, чем сделать дело.
– Сильно ты их обидел.
Я только головой покачал, не желая спорить. Всех отчего-то обижает, когда не получается что-то отнять у меня.
– А как их шефы отнесутся, если тебя посадят?
– Да никак, наверное, – пожал плечами.
– Но подарок…
– Если за дело – им все равно будет, думаю. Никакой подарок не спасет. Разве что проверят все обстоятельства дела, чтобы успокоить честь и забыть обо мне навсегда. Но если во время проверки не найдут оснований для заключения под стражу, то выходит, что уже их подчиненные нарушают приказ, уклоняясь от порученного. Вот это уже серьезный проступок.
– Странно у них там все…
– Кто бы говорил, – хмыкнул я в ответ, вновь посмотрев на часы. – В общем, потому и катаются за мной.
– Лучше бы работали…
– Они уже не успевают до срока, – отвернул я в сторону, на асфальтовое ответвление под железным навесом с надписью «Грузовые ворота». – Одна надежда – убедить меня дать еще неделю.
– Могут ведь и подкинуть чего, – переживая за меня, добавил Артем, не обратив за разговором внимания на смену маршрута.
– Так подкидывали, – пожал я плечами. – Представляешь, тормозят меня на посту, не дают выйти из-за руля, а через пять минут – «откройте багажник». В багажнике внезапно – упаковки белого порошка россыпью, килограмм под десять. В общем, твой Копперфильд отдыхает. И позади, как назло – целый автобус с туристами в качестве понятых.
– Шутишь, что ли? – усомнился друг.
– Честно говорю, так и было, – медленно рулил я через лес по избитой колдобинами дороге. – Даже есть многочисленные свидетельские показания, как багажник при них открывали и обнаружили криминальный груз.
– Тогда почему ты здесь?
– Оказалось, что в автобусе были пациенты сумасшедшего дома. Все до единого. В итоге двадцать подписей под протоколом осмотра признаны недействительными. Кроме этого, во внутренней части багажника обнаружена сорванная пломба с гербовой печатью, подписью и датой скрепления. Выходит, что груз подбросили. Постовых всех под суд, а они потянули за собой тех, кто был выше и отдавал приказы. В общем, замяли по итогу. Эти, которые позади нас, получили первое и последнее предупреждение.
– Как-то складно у тебя выходит, – провел задумчиво ладонью по волосам Артем, – за что ни берешься, все один к одному.
– Помнишь эти часы? – поднял я руку, демонстрируя циферблат.
Около пяти лет назад они пришли в подарок, неведомо от кого и откуда. Стерильная упаковка, стерильное содержимое и корпус без клейма производителя.
– Ну. Которые слегка сломанные?
Это он про то, что табло, которому положено показывать день недели, отчего-то в самом начале показывало цифру пять, медленно ползущую к четверке… Очень медленно – для этого понадобился год.
– Отлично работающие, – встряхнул я часы, отметив, что единицу и цифру ноль в том необычном табло отделяет всего пара месяцев. – Просветили начинку, там все именно так и задумывалось. Механизм все это время отсчитывал пять лет наоборот. Понимаешь, что это значит?
– Что-то должно случиться совсем скоро?.. – неуверенно предположил он.
– Это значит, что кто-то умеет планировать на пять лет вперед. – Я въехал за открытый шлагбаум, и, стоило ему опуститься вновь, через небольшой тамбур – в открытые железные ворота, тут же сомкнувшиеся за спиной. Притопил педаль газа, отметив, как гневно гудят джипы преследователей, требуя дорогу. – Значит, я обязан уметь делать это на десять лет.
На сотни метров вперед земля была расчерчена линиями железной дороги, объединенных съездами и стрелочными улицами. Справа, возле видимого горизонта, замерли до поры грузовые вагоны. Более счастливые их товарищи гремели сцепками, формируя новые составы. Сновали вокруг группы людей, перекликаясь на уровне крика. Грозно ревели локомотивы, вдали шумела сварка, высоко взлетали стуки металла о металл и соло одинокой «болгарки». Вся эта симфония звуков, до того сокрытая лесной преградой, одномоментно ударила в уши, слегка шокируя моего пассажира. Следом, через приоткрытые окна, пришли запахи мазута и масла, наполняя волнением и предчувствием дороги под перестук колес.