Напряжение. Коронный разряд
Шрифт:
– Это металлолом по документам.
– Танк?! Да он своим ходом на платформу залез!
– Ну он же из металла, – пожал я плечами. – Плюс разумный процент включений: пластик там, резина… Идет по пятнадцать копеек за килограмм, если интересуешься.
– Мм, он хоть стреляет?
– Металлом-то? – с усмешкой уточнил я.
– Тогда ладно, – успокоился Артем.
– Конечно, стреляет. – Я вырулил к башне из стекла и бетона в двенадцать этажей.
Все, что выше, – запрещено к строительству тем, у кого нет
Рядом подавился фразой товарищ и закашлялся.
– Снаряды – по сорок копеек за килограмм. Цветмет, сам понимаешь.
– Но это же страшно дешево! – Удивление даже перекрыло возмущение.
– Зато ты бы знал, как дорого порою стоит перевозка негабарита! – цокнул я, с улыбкой выбираясь из машины на асфальт парковки. – Да успокойся, груз принадлежит одной фирме, перевозит вторая по заказу третьей, а та на комиссии у четвертой. Я там вообще ни при чем.
– Доиграешься, точно говорю, – буркнул товарищ, выходя из машины со своей стороны. – Надо ли так рисковать из-за одного танка?
Там их полтора десятка, вообще-то. Но эдак он еще сильнее переживать начнет… И это еще без вертолетов, которые по тридцать копеек за килограмм – меди и серебра много.
– На университет не похоже, – скептически озвучил Артем, вслед за мной двигаясь к тонированным дверям из стекла.
Никакой рекламы или наименования на здании не было. Обычная безликая коробка, органично влившаяся в ансамбль похожих зданий по обе стороны улицы, с литерным номером на адресной табличке. Что это за место, можно было прочитать только на небольшой золоченой эмблеме возле входа.
– «Индивидуальные механизированные перевозки», – прочитал друг и скользнул взглядом на лозунг чуть ниже. – «Единые решения автоматизированной транспортировки объемных ресурсов». Кучеряво.
Я молча вдавил неприметную кнопку слева от входа и придержал для Артема распахнувшуюся дверь.
– Прошу.
Тот со странным выражением оглядел меня и шагнул на мраморный пол широченного зала, вдали которого угадывалась стойка, на данный момент пустая, и серебристые двери четырех лифтов позади нее.
– Что-то немноголюдно, – цокнул Артем, разглядывая окружающую пустоту.
Стоило закрыть дверь, отрезая уличный шум, и наступила приятная тишина – разве что шепот системы кондиционирования, наполняющей помещение приятной прохладой, звучал под перестук наших шагов – я уверенно шел к лифтам, а Артем за мной.
– Еще скажи, что это тоже твое, – как-то серьезно, даже без иронии полуспросил он.
– У меня, если честно, ничего нет, – признался ему, нажимая кнопку вызова у второго справа лифта. – Веришь, Юсупов Амир за это родственником признавать не хотел. Говорит, не достоин.
– Но ты ему объяснил? – постарался заглянуть в глаза друг.
– Зачем? – недоуменно глянул я на него, перед тем как войти в лифт.
– Чтобы относились
– Мм… а это зачем? – вновь не разобрался я.
Где в этом уважении деньги, прибыль и интерес? Вот желание назвать своим чужое и попытаться навязать свою волю – оно неотрывно с этим уважением.
– Нудный ты, – фыркнул Артем. – И скрытный. Ничего про все это не говорил, – обвел он рукой сверкающий металл кабины лифта.
– Когда ты в последний раз у меня о чем-то спрашивал? В девятом классе?
Вот мы на нужном, десятом этаже.
– Ладно, прости, – пробурчал Артем, выходя вслед за мной из лифта. – Родители посчитали твое общество слишком опасным, – признался он. – Я был против.
– Это после какого случая? – заинтересовался я.
Мы шли по длинному светлому коридору с дверями по обеим сторонам. Ни на одной из них не было таблички, даже врезки замка не отыскать, не говоря о ручке – чистая гладкая поверхность, окрашенная под дерево.
– По совокупности деяний, – засопел он, явно вспоминая насыщенное лето перед старшей школой.
Нас тогда отправили из города в местный летний лагерь, с отбором на основании социального статуса родителей. Артем был под маминой фамилией, и для всех – не княжеский сын, а так, почти как я, из простых, хотя и приближенных. В общем, с остальными ребятами мы сразу не поладили, а классические методы решения проблемы блокировало торжественное обещание не применять Силу и не драться. «Вы должны научиться решать проблему без этого!» – таким благородным посылом был озарен наш путь.
На третий день после объявления войны – в виде соленого компота на нашем столе и слитного гогота за соседним, в ночь мы слили с трактора солярку и залили ее в выставленный на постаменте при въезде в лагерь Т-34 времен Второй мировой. Добротная техника завелась, пронзив ревом спящий лагерь. Ну а мастерство вождения позволило снести только домики неприятелей. Люди, разумеется, не пострадали – весь лагерь был предупрежден рокотом дизеля и благоразумно бежал в лес. Наивные. Через какое-то время особенно злостные недруги повстречали в чащобе гигантского медведя. С тех пор голоса их изменились, став робкими и заикающимися.
«Я имел в виду совсем не это! – кричал потом на нас человек, что брал обещание, а мы лишь грустно кивали головами в ответ. – Я говорил про дипломатию!»
В общем, во вторую летнюю смену, уже в другом лагере, мы таки освоили все таинства дипломатии. Оказывается, любой конфликт можно решить словами, если они звучат как «ребята, у нас есть танк». Особенно после подтверждения, что те два отмороженных парня в снятом на бегу дрожащем ночном видео на Ютубе не случайно похожи на нас.
Дипломатия – это, как оказалось, вообще мое. Главное правило дипломатии – чтобы танк действительно был, и продолжение беседы выходит позитивным и дружественным.