Напряжение
Шрифт:
Мне снилось что-то тревожное, с близким ревом сирен, женским плачем, громкими голосами и лаем собак, то удаляющимся, то приближающимся вновь. Один раз почудилось даже громкое дыхание совсем рядом, но оно тут же сменилось испуганным скулением, очень быстро скрывшимся где-то вдали.
Глава 12. Звезды в руке
Проснулся я от холода, вцепившегося в левый бок беззубой пастью — только давит, не в силах прокусить, но и от этого совсем не легче. Хотя нет, зубы там на месте — стоило пошевелиться, как в кожу вонзились бесчисленные иголки, вынуждая замереть на месте. Холод совсем
Собравшись с силами и игнорируя боль, перелез через теплого медвежонка — оказывается, я как-то устроился меж ними, хотя помню себя уснувшим на самом краю. Оно и понятно — медведи теплые, только земля подвела, совсем остыла. Нащупав край вагончика, подтянул себя к нему и перекатился. Да так и замер, рассматривая тысячи звезд над головой, больших и малых, чуть подрагивающих от холода, как и я. Вот это я поспал.
Осторожно, морщась от покалываний по всему телу, поднялся на ноги и медленно сделал зарядку. Постепенно холод и боль ушли прочь, только в груди словно ежик застрял, заставляя морщиться на глубоком вдохе. Глазами нашел тележку, часть которой выглядывала из-за вагончика, и аккуратно достал медвежат, сложив рядом с их главным средством передвижения. Медвежата все еще спали, но попытку съесть мои руки предприняли оба — пришлось окутывать руки даром. Голодные, наверно. Я вот точно голодный, и таким мне быть до самого утра. В интернате-то давным — давно съели полдник и ужин… пролетела по этажам команда 'Отбой', ребята спят в теплых кроватях, пожелав друг другу спокойной ночи. Хорошо им… Интересно, вспомнил кто меня? Вряд ли. Разве что грустно смотрит Машк в мое окно, ожидая котлеты. Быть ему сегодня голодным, как и мне.
Подняв тележку на колесо, покатил по тропке, освещенной ярким светом полной луны — она пряталась все — это время за вагончиком. Но даже так — темно, особенно под деревьями и на узких тропках. Ни одного включенного фонаря вокруг, зоопарк спит. Правда, не весь. Иногда я ловил на себе чужое внимание, замирал и смотрел в ответ — интересно ведь — и желтые пятнышки взглядов отворачивались, теряя интерес.
Обратный путь я повторил легко и через некоторое время оказался там, где все началось. Возле громадного куба с яркими огоньками. Ночь скрыла стеклянные грани, оттого казалось, будто светлячки сами собрались и образовали такую красивую форму. Но медленное, тоскливое движение выдавало их несвободу. Так же двигались тигры, жирафы и другие звери за решетками зоопарка — свободные только в вольере, они будто разучились двигаться быстро. Но тигров я научил обратно.
— А меня сегодня тоже хотели похитить, — пожаловался огонькам, прильнув носом к стеклу.
Отсюда, если смотреть снизу вверх, огоньков казалось гораздо больше. Только часть из них почему-то совсем не двигалась… А нет, это же…! Но ведь тогда внутри…! Оглушительное понимание взбудоражило все во мне, заставив резко подняться на ноги.
— Они похитили звезды! — Возмутился я, крепко сжав кулаки.
Нет преступления хуже!
— Я вас освобожу, — пообещал, шмыгнув и вытерев слезинку.
Откатил тележку с медвежатами подальше, окутал руки даром и с силой врезал по стеклу. Куб вздрогнул, гулко простонав, но устоял.
— Так, да! — Со злостью принял я вызов.
Но тут же успокоился. Злость — плохо. Вот любопытство…
— Интересно, а что если сделать так? — Почесав затылок, я положил руку на грань и пустил сквозь нее силу.
Звезды тут же ринулись ко мне, облепив ладошку и сжавшись маленьким солнышком.
— А теперь — так!
Азартно прикусив язык, вытянул другую руку и окутал ее Силой Крови, а затем медленно и осторожно создал мостик меж ладоней.
— И вот так!
Я попробовал 'зажечь лампочку' в свободной руке, черпая силу из левой, но используя только свой дар.
Сначала сияющей лентой, а потом и сплошным потоком огоньков расцвел воздух вокруг, освещая парк светом нового дня — доброго и свободного! А в кубе никого не осталось — с довольством отметил я, потянулся, разминая мышцы и одним жестом стряхнул прилипшие к рукам звезды.
— Бывайте, всем привет! — Помахал им рукой.
Только они что-то совсем не торопились улетать.
— Ну ладно, — пожал я плечами, взгромоздил тележку на руки и пошел дальше к выходу. По подозрительно ярким тропинкам.
— Эй, вам туда, — остановившись, ткнул пальцем, указывая облачку огоньков в небо. Но те совсем не впечатлились, продолжая со знакомой медлительностью летать над головой. — Ну ладно, но только до выхода! — сдался я неожиданным попутчикам.
А вообще — удобно, светло и кочки можно объезжать.
Так что до ворот мы добрались быстро. До высоких, кованых, закрытых ворот, с огромным замком на цепи.
— Так, и что делать? — спросил медведей, но те предательски спали. А звезды вообще неразговорчивые — ни 'спасибо', ни 'ура' от них.
Глянул влево — так же тянется забор, сплошной стрелой, иногда скрывавшейся за деревьями. Глянул вправо — и к облегчению (а я уже приготовился лезть с медведями на дерево) обнаружил небольшую сторожку, приютившейся под разросшейся березовой кроной. Подошел ближе и сумел заглянуть в окно, хотя когда оставался последний шаг, уже знал, что там точно кто-то есть — уж больно громко оттуда храпели, аж стекла дрожали. В отсветах звезд дремал бородатый старичок, накрывшись серым пледом. Рядом с ним, на столике, блеснула высокая бутыль, из тех, что так любил таскать дядя Сергей первые недели, и граненый стакан. В их тени пряталась тарелочка с двумя зелеными огурцами. Предательски буркнул желудок, требуя если не ключ от ворот, то хотя бы один огурец.
Обошел вокруг и подергал за дверцу — заперто. Придется будить.
— Эй, доброй ночи, — застучал я в окно, пытаясь привлечь внимание. Да куда там — тот храпел громче, чем я кричал.
— Ладно, попытка номер два, — хмыкнул, подав силу к руке, и уже через мгновение почувствовав в нем живое солнце.
Сложил ладонь лодочкой, сосредотачивая сияние в узкий луч, и посветил прямо в лицо спящему в сторожке мужику.
— Подъем! — гаркнул, как умел.
— А, что?! — заполошно отозвался сторож, тут же запутался в пледе и рухнул на пол.
— Ворота, откройте, пожалуйста.
В окошке показалось заспанное лицо, подслеповато вглядывающееся наружу.
— Кто таков?! — крикнул старик, скорее испуганно, чем строго.
— Император Максим.
— А — а-а… — протянул он, то разевая, то закрывая рот.
Это он меня увидел, стоящего с тележкой в облаке ярко сияющих звезд.
— А, эта… В тележке что?
— Медвежата, подарили их мне, — терпеливо пояснил я. — Домой несу.
— Так… Нельзя ведь, зверя домой… — пробормотал он, выбираясь, наконец, из своей сторожки.