Напряжение
Шрифт:
— Уважаемый свет — Николай Алексеевич, — мягко обратился к нему преподаватель, — вы удивитесь, но ваш уважаемый отец не 'он ему', а 'он вам', да розгами, да с оттяжечкой! Желаете заключить пари?
Парень живо закачал головой и украдкой притронулся к пятой точке. Видимо, знакомо.
— Вы должны уметь ставить таких на место сами! Не через отца или братьев! И не кулаками, драгоценная моя! Словами! — Строй еще раз обдало жутью. — Простолюдин должен знать свое место! Как вы собираетесь помогать своим родителям, заслужить уважение слуг рода… если не можете заставить уважать себя одну — единственную охамевшую
— Простите, учитель!
— Кричат не на вас! Кричат на ваш герб, на сотни поколений предков! Крадут не у вас, а у всего рода! В ваших словах и действиях, в умении защитить себя и свою собственность — честь рода! — Мастер — преподаватель прекратил расхаживать и теперь смотрел на отрешенные лица своих воспитанников.
Вроде, проняло — выходы в город оказались полезней, чем он думал.
— Мы найдем его, учитель!
— Если вы решите отомстить, покалечив или убив, сами или через родню, я в вас разочаруюсь.
— Н — но!..
— Но если вы найдете его сейчас, и не трогая руками объясните всю глубину его заблуждений. Не трогая руками! И приведете ко мне, чтобы он принес извинения в моем присутствии, это будет лучшим оправданием для вас и поводом гордости для меня. Даю вам час.
— Да, учитель! — Теперь хор звучал уверенно, лица в строю горели злой решимостью и желанием добиться цели.
— И помните — мстить следует равному. Вы — честь рода. Не пачкайте честь такой низостью, как смерть или боль того, кто даже не может достойно ответить.
Глава 10. Извинения
Самую чуточку прохладная вода омывала ноги, освобожденные от кед и носков — они лежали чуть выше, на каменном уступе. Спину согревала поверхность скалы, сверху улыбалось солнышко, а я, обернув вокруг головы футболку, лакомился пломбиром, восьмым по счету. Еще одно мороженое лежало в воде, завернутым в пакет, с другой стороны небольшого озерца, под металлической трубой с холодной водой. А десятое по счету, вернее — второе, я по — честному отдал Славке, выловив нашу группу возле вольера с жирафами.
К слову, жирафы были неправильными и желто — коричневыми, а не красно — синими. Но вообще — высокие, да. Пока все смотрели на них снизу вверх, я выцепил товарища, сообщил, что надо передать Толику, и торжественно вручил его долю. А за то, что было дальше — вообще не в ответе! Хотя мог бы догадаться и предупредить, если честно. Просто пакет с остальными восемью штуками я благоразумно спрятал за десяток шагов от того места, и в тот момент переживал, как бы захоронку никто не нашел.
В общем, Слава вернулся к группе с мороженым в руке. Вы видели, как стая собак окружает кота? Как они смотрят на свою законную добычу голодными глазами, расходясь полукругом и отсекая пути к бегству? Как медленно приближаются под тихое рычание, чуть наклонив головы?
— Слава, Слава, Слава, — шипела стая, — дай кусочек, дай попробовать, дай лизнуть. Мы немножко, мы чуть — чуть, ты нам друг, ты нам брат.
Слава не отвечал, он пытался запихнуть пломбир в рот целиком. Выходило не очень. Осознав это, Слава предпринял главный прием кота — залез на дерево. Теперь уже жирафы с интересом смотрели снизу вверх.
— Слава, немедленно слезь! — Волновалась учительница.
— Мы поможем, мы спасем, — улыбнулась стая и тоже полезла на дерево.
Сверху полетели шишки и мелкие ветки, а Слава явно наметил прыгать по ту сторону ограды. Потом пришел солидный дядька и потребовал прекратить бардак, пригрозив всех выгнать и больше не пускать. Пришлось спускаться — тем более Славка уже довел мороженое до того состояния, когда его можно засунуть в рот полностью.
В общем, я поспешил покинуть тайный пост под елочкой и свернул на другую тропинку. Скоро Славик прожует содержимое щек и сможет говорить, а вопрос 'где взял' уже повторили раз десять. Мы, конечно, друзья, и он вряд ли меня выдаст, но лучше в этот момент быть подальше.
Потом на меня с криком 'Попался!' выпрыгнул какой-то идиот в фиолетовом. Я почему-то решил, что он хочет украсть мороженое.
— За что? — С обидой спросили меня, прижимая руку к левому глазу. — Я просто поговорить хотел!
Неловко вышло.
— Извините, — покаянно сказал я лежащему на тропинке телу.
И в качестве извинений положил ему на губы кружочек этикетки с приличным кусочком мороженого — как от сердца оторвал.
— Вот, кушай. Кушай — кушай, не стесняйся! — С искренней улыбкой предложил я.
Парень механически задвигал ртом, слопав вкладыш от пломбира целиком. Дикие они какие-то, эти фиолетовые, наши бы ни за что бумагу не стали есть. Ароматизированная туалетная бумага всех отучила. То еще коварство — как вспомню, дрожь пробирает.
Похлопал я его по плечу и пошел дальше, с интересом крутя головой по сторонам, пока не заметил небольшую калитку меж кустов на очередном пересечении троп. Металлическая, закрытая проволокой, она грозно сообщала красной краской 'Не входить!' и чуть ниже 'ОПАСНО!' и еще чуть ниже 'Только для персонала!'. Была бы там еще четвертая строчка с таким же заманчивым текстом, я бы точно нарушил запрет и вошел. А так — просто перелез через забор чуть правее.
За оградой оказалась крутая тропка вверх, с небольшими выступами, на которые кое-как удавалось ставить ноги, а кое — где пришлось помогать себе руками, взяв пакет в зубы. Через шагов сорок нашлась лесенка, ведущая еще выше — оказывается, за кустами и деревьями в парке таилась настоящая скала! Я быстро взобрался наверх, очутившись на плоской вершине, размером в две мои комнаты. В середине площадки был пруд, касавшийся одним своим краем дальнего конца скалы. Там, где я поднялся, нашлась та самая труба, из которой текла холодная вода, наполняя углубление в скале. Дальше вода прогревалась и падала на три метра вниз настоящим водопадом, впадая в еще одно озерцо, с тигриной семьей на одном из ее берегов. Чуть дальше нашлась и решетка забора, с людьми за ними.
За спиной светило солнышко, так что вряд ли меня кто видел — зато для меня значительная часть парка оказалась как на ладони. И увиденное мне не особо понравилось — всюду носились фигурки в фиолетовом, явно кого-то разыскивая. Интуиция подсказывала (я съел пол мороженного за три укуса) — меня.
Чуть подумав, пожал плечами — пусть ищут. Попробовал пальцем воду с разных концов пруда, нашел ее чудесной для себя (с тигриного конца) и для мороженого (под трубой) и с наслаждением принялся снимать с пломбира слой за слоем, смакуя и наслаждаясь. Чуть позже пришла мысль позагорать — я бы даже искупался, но пруд оказался очень мелким.