Наречённая ветра
Шрифт:
Когда стало окончательно ясно, что вся эта идея с жертвоприношением действительно бред, Эвинол вместо облегчения испытала разочарование и даже злость. Что за радость с того, что она осталась жива? Все равно ее дни сочтены. А ураганы будут по-прежнему терзать Илирию, убивая людей и лишая их крова. Уж лучше бы Инослейв оказался жестоким божеством, но оставил страну в покое в обмен на королеву. Так нет! Западный ветер — никакой не бог, а всего лишь герой сказок ее детства. И вообще глупо воспринимать потоки воздуха как разумное существо. И она, должно быть, сошла с ума. Герцог с канцлером долго бы смеялись, узнав, что за представление она здесь устроила. Хорошо, что не узнают.
Она
Подумаешь, важность — нет никакого Инослейва. Зато можно заткнуть глотки вопящему народу, жаждущему жертв. Она даже повторит глупый обряд публично, специально для толпы. Надо устроить настоящую церемонию, пусть полюбуются и убедятся, насколько они глупы. Какая-то ускользающая мысль неприятно кольнула Эвинол. Что-то она упустила, понять бы, что. Какое-то слово вызвало внутреннее беспокойство.
«Церемония» — вот! А если она просто не выполнила какие-то правила? Может, существует особый ритуал жертвоприношения ветрам? А она, дурочка, подумала, что достаточно сыграть Инослейву на скрипке. Резкий порыв ветра словно толкнул ее в плечо. Впрочем, не зло, а скорее играючи.
— Чего же ты от меня хочешь, Инослейв? — размазывая по щеке влажную дорожку, пробормотала Эви. — Неужели столбы с цепями и вопящая толпа тебе больше по душе, чем музыка и открытое сердце?
Глава 9
Неожиданности
Решив, что потерпела неудачу из-за собственной ошибки, Эвинол расстроилась вдвойне. С какой стороны ни взгляни — все плохо. Жертвоприношение не удалось, а значит, ураганы по-прежнему грозят стране. При этом даже нельзя вздохнуть с облегчением и хоть немного порадоваться тому, что не надо умирать. Ведь придется начинать все сначала, и знать бы еще, как все устроить.
Кроме того, ей было до ужаса обидно, что красивый ритуал, который она придумала сама, не сработал. Ведь это было скорее свидание и признание ценности прежней дружбы, чем жертва. Эви казалось, что это жертвоприношение — личное дело между ней и Инослейвом, касающееся только их двоих. А теперь, даже если ей повезет отыскать нужные сведения, наверняка придется умирать на потеху толпе.
Добравшись до своих покоев, королева была в равной степени расстроена и зла. Однако она не собиралась опускать руки. Первым делом Эвинол вызвала хранителя библиотеки. Библиотека в Гвиринте сильно уступала столичному собранию книг, но все же оставалась надежда, что и здесь могут отыскаться какие-то сведения о церемонии жертвоприношения ветрам. Эвинол сформулировала свой запрос очень обтекаемо, чтоб не наводить хранителя на лишние мысли. Тот обещал поискать, но по лицу его было видно, что он не очень-то верит в успех поисков.
Отпустив библиотекаря, Эви плюхнулась на кровать и, еще немного поплакав, заснула. Проснулась она среди ночи. В канделябрах догорали свечи, на пуфике у изножья кровати была аккуратно разложена ночная сорочка. На маленьком столике в серебряном кувшинчике Эви дожидался ее любимый напиток, молоко с пряностями — судя по всему, давно остывшее. Служанки заботливо подготовили все ко сну ее величества, но не стали тревожить королеву.
Эвинол налила молоко в фарфоровую чашку, отхлебнула и поморщилась. Нет, в холодном виде оно никуда не годится. Отставив чашку, она потянулась к вазочке с засахаренными фруктами, которая «жила» у изголовья кровати и неизменно была полна, сколько бы сладостей Эви ни съела. В детстве принцесса всерьез считала вазочку волшебной. Ей нравилось выбирать фрукты наугад. Вот и сейчас, запустив руку в сладкую россыпь, она выудила апельсиновую дольку — одно из любимых своих лакомств. Эвинол почти уже поднесла засахаренную дольку ко рту, как заметила на столике что-то еще. Это была книга.
От удивления Эви выронила лакомство, но тут же забыла о нем. Торопливо схватив книгу, она пробежала глазами название. На небесно-голубом фоне обложки красивыми буквами было выведено: «Дары ветрам». Неужели то, что нужно? Эвинол почему-то сразу подумала, что «дары» подразумевают скорее жертву. Так и оказалось.
Книжка была тоненькой, всего-то в дюжину страниц, зато полностью посвященной церемониалу жертвоприношения. Автор излагал сведения предельно деликатно, избегая страшных слов «жертва» и «смерть». Послушать его, так обреченная за честь должна почитать принести себя «в дар» ветру. Причем этим даром, судя по всему, должна была стать именно женщина, точнее, «прекрасная царственная дева — юная и невинная». Неужели в древности ветрам «дарили» исключительно принцесс? Вряд ли это были королевы, ведь юная королева — явление незаурядное во все времена.
Эвинол жутко разозлилась, прочитав о серебряной цепочке, которой даримая должна быть прикована за лодыжку. Ладно бы еще цепями к столбу — это хоть зрелищно и трагично. Но цепочкой за ногу, словно рабыня или собачонка, — это уж слишком! Правда, королева несколько успокоилась на этот счет, дойдя до места, где было написано, что обряд не обязательно должен быть публичным. То есть присутствие зрителей не запрещалось, но и не требовалось.
Само собой, Эвинол предпочтет пройти через это без свидетелей. Возможно, публичное жертвоприношение было бы эффектней. При любом исходе люди знали бы, что королева покорилась их воле и исполнила то, что они почитали ее долгом. Но Эви просто не находила в себе душевных сил встать на глазах толпы прикованной за ногу и ждать ветра, будто овца, которую собираются прирезать. Лучше уж, как и в прошлый раз, написать письмо на случай удачного исхода и скрыть от всех неудачу, если ничего не выйдет.
Прочитав книгу дважды, Эви отложила ее и задумалась. Взвесив все за и против, она решила, что принесет себя в жертву после свадьбы. Все-таки права Райн’яра на престол не должны подвергаться сомнению. Сделав его королем, она сможет спокойно рискнуть собой. В общем-то, для устройства «церемонии» всего-то и надо, что раздобыть серебряную цепочку и как-то вбить ее в землю. Эвинол решила, что во второй раз попробует принести себя в жертву там же, где и в первый, — на своей любимой скале. Возникала только одна трудность. Юная, невинная, царственная дева больше не была прекрасной. Оставалось только надеяться, что ветры не подходят к жертвам совсем уж формально и удовольствуются тем, что есть.
В размышлениях Эвинол не заметила, как подошла к концу короткая летняя ночь. Так она и сидела на кровати, подтянув колени к груди и сложив на них подбородок, когда темнота в комнате сменилась предрассветными сумерками. Небо в просветах между трепещущими шторами сделалось сначала серым, затем словно потеряло цвет, чтоб вскоре впитать желто-розовые оттенки рассвета. Эви вышла на балкон полюбоваться предрассветным небом, послушать проснувшихся птиц и хоть ненадолго отвлечься от обдумывания «дарственного» ритуала. Ветер как будто поджидал королеву: он тут же принялся трепать волосы, и без того пребывающие в жутком беспорядке, играть рукавами и подолом зеленого платья, ласкать лоб и щеки, нежно касаясь их утренней свежестью.