Наречённая ветра
Шрифт:
Эвинол тоже любили… пока она была принцессой. Зато королеве народной любви явно недоставало. Хотя грех жаловаться, учитывая, что она впервые выбралась из дворца после отцовских похорон. Однако Эви была уверена, что горожане не встречали бы ее с таким радостным энтузиазмом, не восседай рядом с ней герцог Райн’яр.
Айлен всячески подчеркивал свой будущий статус. Он крепко держал руку Эвинол в своей и вообще вел себя так, будто они уже женаты. Королеве все это не особо нравилось, но, с другой стороны, ей было не в чем упрекнуть жениха. Айлен неизменно был трогательно заботлив и предупредителен — более того, он, кажется, искренне переживал
Эвинол понимала, что должна быть по меньшей мере благодарна герцогу, но вместо этого испытывала лишь раздражение, злясь на него почти так же, как на толпу. Резкий порыв ветра вывел королеву из тягостного состояния злости, прикрытой фальшивым благодушием. Ветер швырнул волосы Эви ей в лицо, в один миг испортив прическу, над которой служанки колдовали больше часа. Айлен тут же поспешил на помощь невесте, заботливо убирая локоны и перекладывая их за спину. Эвинол и сама бы справилась, а потому галантный порыв герцога вызвал лишь досаду. Хотя толпе это, кажется, понравилось. Впрочем, Райн’яру пришлось поплатиться за излишнее рвение: следующий порыв залепил его лицо широкими летящими рукавами платья Эвинол. Королева, краснея, постаралась усмирить рукава, но тут же забыла об этом, когда новый вихрь засыпал ей глаза песком и дорожной пылью.
— Ураган начинается, — сердце Эви часто заколотилось от недобрых предчувствий. — Надо возвращаться во дворец.
— Разумеется, любовь моя, — Райн’яр открыто обнял ее за плечи, пытаясь защитить от ветра. — Я не позволю вам рисковать собой.
— Дело не во мне. Посмотрите, сколько здесь людей, собравшихся поглазеть на наш выезд. Что может быть хуже, чем оказаться во власти стихии среди разбушевавшейся толпы?
Королева бесцеремонно сбросила руку жениха и вскочила.
— Прошу вас, расходитесь, — крикнула она, обращаясь к народу. — Идите по домам и укройтесь там!
Однако люди и сами поняли, чего ждать, и заспешили прочь. Только не так-то просто выбраться из плотно сбитой толпы. Тем, кто стоял с краю, повезло больше. А вот «счастливчики», пробившиеся в первые ряды, теперь проклинали все на свете, включая королеву. Напуганным людям нужен был предмет, на котором можно выместить страх и злость. Молодая королева подходила как нельзя лучше. Тем более что сейчас она и впрямь была косвенной причиной их беды.
Кучер развернул королевский экипаж и погнал коней обратно ко дворцу. Впрочем, скопление народа не позволяло ему ехать достаточно быстро. Эвинол молилась ветрам, чтоб кипящее людское варево не выплевывало отдельных несчастных под копыта королевской кареты. Впрочем, опасностей и без того хватало.
Деревья гнулись с жутким скрипом, сбрасывая умников, которые решили посмотреть процессию с высоты, и угрожая всем остальным. Черепица летела с крыш страшным дождем. Все ломалось, скрежетало, срывалось со своих мест и грозило смертью. Упругие порывы ветра душили, швыряя в лицо песок и пригоршни мелких камешков. Временами рядом со свистом и грохотом проносились ветки и обломки.
Но страшнее всего была толпа, в панике убивающая сама себя. Эвинол, будто завороженная, смотрела на то, как стихия, заручившись невольной помощью людей, несет смерть. Однако Райн’яра куда больше волновала сохранность королевы, чем жизни сотни простолюдинов. Айлен схватил Эви, прижал ее лицо к своей груди и обнял с такой силой, что она не могла пошевелиться.
— Пустите, — сдавленно прохрипела Эвинол, с трудом вдыхая воздух.
— Нет, — герцог чуть ослабил хватку, но не разжал рук. — Это слишком опасно. Да и незачем вам смотреть, что творится.
— Но я должна! Это мой народ, и они гибнут из-за меня!
— Они гибнут из-за сорвавшегося с цепи ветра и собственной дурости, — зло бросил Айлен, продолжая обнимать Эви, прикрывая собой.
Однако люди, похоже, были согласны с Эвинол, виня во всем королеву. Даже вой ветра не мог заглушить проклятий, раздающихся со всех сторон. Эви, уткнувшись носом в камзол герцога, не могла видеть лиц, зато отчетливо слышала слова, что выкрикивались разными голосами: старыми и молодыми, мужскими и женскими.
Внезапно карета остановилась так резко, что Эвинол и Райн’яра швырнуло набок. Герцог наконец расцепил руки, чтоб проверить, цела ли спутница. Вновь получив возможность видеть, Эви сразу поняла причину остановки. Дорогу перегородило упавшее дерево. Гвардейцы, сопровождавшие карету, спешились, чтоб его убрать. Выжатые из толпы горожане запрудили улицу. Гвардейцы зажали карету с боков, чтоб не подпускать паникующий народ. Однако толпу можно было сдержать, но не заткнуть. Какая-то женщина, чуть не бросаясь под копыта гвардейским лошадям, кричала, потрясая кулаком:
— Это ты навлекла на нас беды! Не место девчонке на престоле Райнаров! Ветры разгневались. Отдай себя в жертву, сними проклятие!
— Заткнись, безумная баба! — Райн’яр хлестнул женщину кнутом.
Та взвизгнула и отскочила, но слово «жертва» подхватили со всех сторон.
— Принеси себя в жертву, королева! Загладь причиненное зло! Спаси нас! Отдай себя ветрам!
Эвинол пыталась найти слова, чтоб ответить, и слишком поздно заметила несущийся на нее обломок какой-то ставни. В последний момент Айлен рванул ее на себя, и Эви уже вздохнула с облегчением, когда получила удар в висок. Мир на мгновение зашелся в хороводе безумно ярких красок, а после — померк.
Открыв глаза, Эви первым делом увидела пурпурные шторы, знакомые с детства. С трудом приподняв гудящую голову, королева обвела глазами комнату, убедившись, что лежит на диване в собственной гостиной. Ее охватило мучительно-сладкое чувство безопасности. Хотелось лежать так вечно, переводя взгляд с хрустальных подвесок люстры на разноцветные витражи балконных дверей, скользить глазами по темно-вишневой обивке диванов и кресел, ловить блики на полированных боках мебели. Просто смотреть и не шевелиться. За окнами по-прежнему бушевал ветер, но к нему добавились звуки дождя. Похоже, ураган пошел на убыль.
В противоположном конце комнаты друг напротив друга сидели герцог Райн’яр и канцлер Шанари и, судя по жестам и выражению лиц, ожесточенно спорили друг с другом. Голоса же их казались далеким, еле различимым гулом.
Эвинол приподнялась на локте, и мужчины разом повернулись в ее сторону, оставив препирательства.
— Ваше величество! — канцлер ринулся к ней так резво, что опередил Райн’яра. — Вы очнулись, какое счастье!
Герцог, подошедший следом, позволил себе присесть на край дивана, где лежала королева, и поднести ее руку к губам. Эвинол вспомнила, как самоотверженно он оберегал ее во время урагана, и преисполнилась искренней благодарности.