Наркомафия

Леонов Николай Иванович

Крячко пробормотал что-то о христианстве и всепрощенчестве, достал из кармана бумагу, но разворачивать не стал.

– Если бухгалтер схватил смертельную информацию, то, полагаю, за последние трое суток. Скорее это произошло вчера, иначе его бы ликвидировали раньше. Я попытался составить график, по которому передвигался убитый, за два дня, так как третьего дня он из офиса не выходил, обедал за рабочим столом.

Позавчера бухгалтер пришел на работу лишь к обеду, утром на Белорусском вокзале встречал свою приятельницу, которая была в отпуске, отдыхала у родственников. Я с женщиной разговаривал. Покойный

действительно ее встречал, на вокзале ничего необычного не произошло, взяли носильщика, так как было много вещей: родственники насовали банок с соленьями, – Крячко сделал паузу, затем продолжал: – Вчера бухгалтер работал до обеда, потом поехал на склад, но пробыл там всего ничего, минут сорок, сказался больным и уехал домой.

Крячко замолчал, смотрел вопросительно. Вопрос напрашивался, и Гуров произнес его вслух:

– Вчера приболел, сегодня убили. Случайное совпадение или причина и следствие?

– Можно предположить, что бухгалтер обнаружил на складе… неположенное. Человек он был мягкий, нерешительный и растерялся – доложить страшно и не докладывать совестно.

– Прост же ты, Станислав, как штыковая лопата, за что и люблю тебя. Бухгалтер занимается бумажками, а не проверкой груза. А в бумажках криминала, который бы нес смерть, быть не может. Не банковские счета – накладные, у бухгалтера экземпляр, на складе копии, или не так?

– Ты со своей критикой в Думу отправляйся. Критиковать и ломать каждый может. Лучше предложи что-нибудь конкретное, а я послушаю. Да будет тебе известно, гений, что накладная все стерпит, а фактическое наличие груза может написанному не соответствовать.

– Мысль интересная, главное, свежая. – Гуров подмигнул приятелю и, передразнивая, надул щеки. – Теперь выдохнем дружно и продолжим.

Но продолжить им не удалось, в дверь постучали, и в кабинет вошли коммерческий директор Крупин и юрисконсульт Байков.

– Не помешали? – спросил Крупин и, не ожидая ответа, шагнул к Гурову, хотел взглянуть грозно. – В офисе шурует прокуратура, менты в штатском расселись по кабинетам, а служба безопасности, которая получает заработанные нами деньги, попивает кофеек и в ус не дует. – Он наступал, теснил сыщика.

Крупин, щуплый и небольшого роста, с торчащими ушами, рядом с широкоплечим Гуровым смотрелся несерьезно, словно беспородный щенок, атакующий волкодава. Крячко прыснул в кулак и уселся в самое дальнее кресло, прикидывая, даст шеф мальчишке «раза» или поступит иначе. Станислав знал Гурова очень давно, но не всегда угадывал реакцию друга в острых ситуациях.

– Ну, извини, Егор, – Гуров мягко отстранил Крупина, обогнул стол-крепость, вроде отступил и спрятался. – Ты должен меня понять: я бывший, а они при исполнении…

– Егор! – Юрисконсульт Байков, фигурой покрупнее, запоздало схватил приятеля за локти. – Ты же интеллигентный человек, стыдно, ей-богу!

– А за что мы им деньги платим? – Защищенный от Гурова столом, чувствуя, что его держат, Крупин начал еще больше распаляться, даже пнул стоявший рядом стул.

– А черт его знает! – воскликнул Гуров, усаживаясь в свое начальственное кресло и с любопытством наблюдая за молодыми начальниками.

– Вы знаете, сколько банкиров и служащих коммерческих структур убили за последнее время? – спросил Крупин и по-детски хлюпнул носом.

Гуров

пожал плечами, взглянул на Байкова.

– Григорий, сварите себе кофе, на нижней полке есть коньяк. Станислав, узнай, кто приехал из прокуратуры и каковы намерения?

– В отношении последнего могу сказать сейчас, – буркнул Крячко и вышел.

Юрист ловко сварил кофе, налил Егору Крупину рюмку коньяка, когда оказался между ним и Гуровым, положил на стол сложенный вчетверо листок бумаги, подтолкнул Гурову. Сыщик взял листок, убрал в карман и спросил:

– Я слышал, но не вникал в подробности, что вы готовите к отправке в Германию большую партию товара. Интересно, чем мы можем заинтересовать столь отсталую страну?

– Плетеной мебелью, – ответил Крупин. – Мы закупаем во Вьетнаме тростник и бамбук, специальные лаки и делаем мебель, которая пользуется в Европе спросом.

– Так прямо и делаем, и пользуется спросом? – с сомнением произнес Гуров.

– Егор, объясни по-человечески, – сказал Байков.

– Ну, плетет тростник, создает эскизы и цветовую гамму Вьетнам, а нам присылает полуфабрикат, мы собираем и освежаем лаком.

– А на кой вы Вьетнаму нужны, торговали бы напрямую? – удивился Гуров.

– В собранном виде мебель очень громоздка, отправлять ее морем дорого, – сухо ответил Крупин. – Складированная плетенка и бамбук занимают места в десять раз меньше и идут по железной дороге, а это четыре пятых пути.

– У вас большие мастерские? – спросил Гуров.

– Нет, они расположены при складах, – ответил Крупин.

Гуров неожиданно для себя сложил простейшую конструкцию преступления, к которому, не ведая, что творит, мог прикоснуться главбух. Сыщик давно уяснил, что если конструкция по-детски проста, то это отнюдь не означает, что предположение ложно. Он неумышленно поднял глаза на юриста Байкова и увидел в лице его не только тревогу, просто панику. Но взгляд Гурова юрист выдержал и чуть заметно кивнул.

Глава 3

След обрывается

Рабочий день закончился, служащие разошлись по домам, в офисе остались охранник, Гуров и Крячко, который вертел в руках записку Байкова, разглаживал ее, чуть ли не нюхал, даже смотрел на свет.

«Сегодня после девятнадцати позвони мне домой. Необходимо встретиться. Очень важно». Подписи не было, что естественно, так как записку передали из рук в руки.

Шел девятый час вечера. Гуров набирал номер Байкова каждые десять минут, но к телефону не подходили.

– Ну и как вы полагаете, господин полковник, мы получим еще один труп? – равнодушно произнес Крячко.

– Где твой криминалист? – спросил Гуров.

– Парень из НТО, наш человек, сказал: «Освобожусь, приеду».

Тут же позвонили с вахты, дежурный охранник сообщил, что два парня назвались сотрудниками милиции, хотят войти.

Крячко вышел и тут же вернулся в сопровождении двух сотрудников научно-технического отдела с традиционными чемоданчиками в руках.

– Здравия желаю, Лев Иванович, – сказал один из них, широколицый блондин лет пятидесяти. – Сколько лет. – Он пожал Гурову руку, даже поклонился. – Что беспокоит господ сыщиков? Вопрос риторический. Всех беспокоит одно и то же. Прослушивается ли данный кабинет? Не приступая к осмотру, могу с уверенностью ответить: безусловно.