Наркоза не будет

Сашнева Александра

– А где Муся?
– вздохнул Зыскин.
– Вы же всегда вдвоем!

– Не знаю, - снова пожала плечами Коша.
– Я ее уже неделю не видела... У нас тут такая история была. Наверно сидит у тетки, скрывается.

– Какая история?

– Крутая!
– Коша покрутила головой и взъерошила волосы руками, вспомнив перестрелку на мосту.
– Угости меня кофе.

– Пойдем, - покорно согласился Зыскин и повернулся в сторону ближайшей кофейни. Он взял пару чашечек, и они присели в уголке, на сквозняке

около незакрытой двери.

– Ты знаешь, Рыжин умер, - сказал Зыскин.

– Да!? Это приятная новость. Ты не из-за этого так переживаешь?
– Коша даже не пыталась скрыть своего злорадства.
– Что мне нравится в тебе, Зыскин, так то, что можно не скрывать откровенных чувств. Ты гораздо умнее всех самцов, которые мне попадались раньше.

– Спасибо, - Зыскин не обратил никакого внимания на дерзость.
– Нет. Не из-за этого. Он шел по улице. И сверху на него упал горшок с цветком. Кажется, это был кактус.

– Да? Хорошо, что это был кактус! Это важно.

– Да, - Зыскин кивнул в знак согласия.
– Хозяйка потом посадила его обратно. Кактусу не так опасно упасть сверху, как, например лимону или фиалке.

Коша сразу представила, как сверху на труп Рыжина хладнокровно смотрели желтые глаза серой пушистой кошечки.

– Я знаю, кто его убил.

Зыскин вопросительно поднял брови.

– Это кошачьи ниндзя отомстили за смерть Чернухи, - удовлетворенно пояснила Коша.

– Не понимаю, - осторожно сказал Зыскин и отхлебнул маленький глоточек.

– Ты что, не знаешь, что он убил Чернуху?

– Он убил Чернуху?! А Ринат сказал, что она упала из окна, недоверчиво сощурился Зыскин.

– Шняга! Это Рыжин ему наврал. Я была там, когда они ее убили.

– Кто они?

– Там был Рыжин с каким-то прыщавым сопляком. Они закрылись в комнате, я думала - они педики, а они там что-то делали с Чернухой, потому что я слышала, как она заорала и выпрыгнула из окна. Представляешь, как надо было ее замучить, чтобы она выбросилась на асфальт? Очень жалею, что не догадалась ворваться чуть пораньше. Честно сказать, я рада, что его грохнули.

– А ты уверенна, что это не случайность?
– Зыскин задумчиво склонил голову.

Он не хотел верить в кошачьих ниндзя. Он точно знал, что кошки по количеству мозга, да и на вкус не очень отличаются от кролика и не могут плести заговоры. Хотя о смерти Рыжина он тоже не жалел. Ему неприятно было вспоминать, как Рыжин пытался время от времени облапать Мусю.

– Уверенна! Знаешь почему?
– Коша наклонилась к Зыскину с торжеством на лице.
– Потому что я сама видела, как этот приятель - прыщавый мальчик упал около трамвая и ударился головой о рельсы. Как следует ударился. Я видела!

– И что? Разве он не мог поскользнуться?
– опасливо и недоверчиво спросил Зыскин, покачивая маленькими женскими руками кофейную

чашечку.

– Мог. Он и поскользнулся. Но вина его была, вероятно, не так велика, как вина Рыжина!
– сказала Коша и замерла, ошеломленная открытием.

– Почему ты так считаешь?

– Потому!
– Коша вдохнула побольше воздуха.
– Потому Зыскин! Что если вина мелкая, то за нее сразу звездюлину дают. Мелкую! А если вина большая, то звездюлина откладывается на потом! Кто-то там наверху лепит все это время звездюлину потяжелее! И я даже не знаю, что за звездюлина ожидает теперь Валька!

– Ты хочешь сказать, что существует такая звездюлина, которую можно получить после смерти?
– предположил теоретически Зыскин, и Коша увидела, что он успокоился. Зыскин всегда успокаивался, когда переходил на теорию.

– М-м-м...
– замялась Коша и увидела, что Зыскин смотрит в корень. Да! Думаю, да.
– согласилась она и довела мысль до конца.
– Потому что такую завездюлину один человек заработать не может. Такую звездюлину можно заработать только целым поколением, народом... Ты понимаешь о чем я. Те, кто позволяют совершать над собой зло, виноваты в этом так же, как те, кто совершает! Блин! Жертвы тоже виноваты! Зыскин!

Вероятно, платой за чрезмерное умственное напряжение стала внезапная слабость, охватившая Е-Кош, не смотря на выпитый уже, вполне приличный кофе. Она увидела, что все как-то наклонилось, будто блюдце Земли кто-то на секунду приподнял с одного края. Или она прошла поворот Американских горок.

Зыскин молчал.

– Зыскин, а что говорит психология?
– Сосредоточенно спросила Коша. Надо ли обязательно кого-то убивать, или себя убивать, или чтобы тебя убивали, чтобы просто жить?

– М-м-м... ну, типа есть Эрос и Танатос, - сказал уверенно Зыскин, припоминая тонны прочитанных книг по психологии.

– Да? Хм...
– Коша провела пальцем по пестрому пластику столика.
– А если без всякого Эроса иногда хочется себя убить, просто, потому чтобы узнать, как это?

– Это у тебя гиперсексуальность подростковая до сих пор, - солидно определил Зыскин.

– Да какая там!
– Коша махнула рукой и чуть не расплескала кофе.
– Я уже смотреть ни на кого не могу. Меня тошнит от этого.

– Попробуй завести ребенка.

– Зачем?

– Тогда и узнаешь?

– Как я его могу завести, если сама не знаю - зачем я. Он спросит меня зачем, а я - не знаю. Он же не собака.

– Ну...
– Зыскин вздохнул, - Когда он спросит, значит ему тоже заводить кого-нибудь пора.

– И так далее?
– Коша в упор уставилась на Зыскина.

– Ну... типа, - он опустил глаза.

– Мазафака! Если бы ты знал, как мне от этого хреново!
– Коша отпихнула от себя полупустую чашку и нахмурилась.