Наркоза не будет!
Шрифт:
(Коша)
Расставшись с новым приятелем, Коша брела по Малому проспекту вдоль кладбища, без особых мыслей в голове. Васильевский к вечеру опустел. Городская суета сместилась к станциям метро и в центр города. Гигантские тополя на кладбище сухо шелестели листьями. Показался угол 16-ой линии, где было кафе Зыскина.
Она решила зайти туда. Найти кого-то из приятелей. Или сходить на концерт в «Там-Там».
Коша издали увидела, как в арку въехал серебристый джип. Машина резко сверкнула бликом
И во всем этом был четкий волнующий ритм, внутренне совпадая с которым, Коша чувствовала необыкновенную легкость и могущество. Будто мир был — огромные тяжелые качели, которые она могла, попав в резонанс, подтолкнуть, чтобы он раскачался еще сильнее.
Каша счастливо рассмеялась. Конечно, это так только кажется. Ну и пусть. Зато — весело.
Пыльная дверь в скошенном углу двухэтажного домика открылась, и на тротуар вышли Зыскин с Котовым. Они о чем-то бурно спорили. Вернее бурно спорил Котов, как обычно, размахивая руками и подпрыгивая вокруг собеседника. Зыскин поднимал брови и что-то тихо говорил сложенными бутоном губами, едва шевеля маленькой женственной рукой.
Из арки выехала «Волга» и остановилась около парочки.
Коша поспешила перебежать дорогу, чтобы поздороваться.
Дверь «Волги» распахнулась, и Котов полез туда своим массивным энергичным телом. Он уже был хорош. Зыскин, заметив Кошу, помедлил.
— Привет! — крикнул он, щурясь на солнце.
— Привет! — улыбнулась Коша. — Ты насовсем?
— Да! — кивнул Зыскин. — Там тебя ждет Муся.
— А-а. Ну пока… — не особо печалясь, сказала Коша и скрылась в здании.
Гулкая прохлада лестничной рекреации, легкий запах сортира, пустые пивные бутылки на пыльном коричневом кафеле. Пустой, с поломанными вешалками гардероб.
Коша вошла в бар, оттянув тугую, обитую черным дермантином дверь.
Муся увидела подругу, высунувшись из деревянной секции бара.
Она патетически всплеснула руками и воскликнула:
— Где ты шляешься? Я жду тебя целых два часа! Я уже устала ждать!
Коша рассмеялась.
— Привет! По тебе театральный не плачет?
— Ну и пусть плачет. А я — нет! — трагически ответила Муся, опустив глаза. — Я в театральный не хочу. Мне придется трахаться с гадкими немытыми режиссерами. А я люблю это делать по своему желанию. Где была?
Коша плюхнулась на сидение напротив подруги и огляделась.
— Кто тут есть-то?
В дальнем углу кафе, за столиком отгороженным ширмой, мелькнула рыжая голова молодящегося пожилого человека. Вокруг его головы одуванчиком торчали светло-рыжие волосы, как у «блондина в черном ботинке». Очки как-то очень агрессивно блеснули, чиркнув темноту парой золотых вспышек. Он улыбнулся, блеснув ровным рядом зубов. И сложил под подбородком руки, показав татуировку
(Рита)
Что-то уж очень знакомый этот «блондин в черном ботинке», подумалось Рите. Сигарета потухла. Но зажигалка осталась в комнате, и Рита слезла с подоконника, чтобы прикурить от плиты. Рука Лоера с татуировкой никак не выходила из головы. И теперь происшествие у негров во флэту грозило приобрести иной аспект.
(Коша)
…Коша поморщилась. Напротив рыжего дядьки светился лысый череп Черепа.
— Ни фига себе, с кем Череп тусуется! — воскликнула она. — Ты видела?
— С кем?! — со слабым любопытством Муся оглянулась в тупик кафе. — О! Действительно, с кем это? Его не было ровно минуту назад. А Череп сидел мрачный и такой важный, что просто… Странно. Откуда он взялся? Он не проходил здесь.
— Да?! — ухмыльнулась Коша. — Зато во двор только что въехал крутой серебристый «Чероки». О! Я придумала! Пойду в барный дабл и разведаю, что это такое.
И она тут же отправилась выполнять свое намерение.
Когда Коша приблизилась к столику, где сидел Череп с рыжим лысеющим дядькой, те напряженно замолчали.
— Привет, Череп! — жизнерадостно махнула ему Коша и приостановилась.
Очки тут же повернулись к ней и молча уставились.
Череп смущенно поздоровался:
— Привет! Я к вам подойду попозже!
— Ну подойди… — пожала плечами Коша и пошла своей дорогой. Не садиться же нагло за стол, когда на тебя так уставились. Хотя, конечно, дико интересно.
Коша воспользовалась даблом по назначению и вернулась в зал.
Теперь Череп сидел уже с каким-то новым парнем. Тот постоянно улыбался и поправлял большой загорелой ладонью выгоревшую челку.
— Он что? Превратился?! — изумленно воскликнула Коша и нацелилась приземлиться.
— Нет… — замялся Череп. — Шла бы ты отсюда! Он сейчас вернется!
Новый сосед качнул головой и укорил Черепа:
— Череп! Ты чего такой? Когда придет, тогда придет. Хотите сока?
— Хочу! — улыбнулась мальчугану Коша и демонстративно опустилась напротив.
Он подвинул стакан и представился:
— Чижик.
— А я Коша… Я тебя съем! — Коша засмеялась, показав ряд крупных зубов.
— А я улечу! — Чижик улыбнулся ей в ответ.
Они еще перекинулись несколькими ничего не значащими фразами.
Коша застеснялась и, схватив ручку оставленную на столе, видимо, лысеющим «одуванчиком», принялась ее нервно вертеть. Череп то и дело оглядывался.
В проеме коридора блеснула дорогая оправа и показался сухощавый силуэт.
Коша внутренне напряглась и от волнения стиснула ручку слишком сильно. Ручка сломалась. Коша сунула ее в карман и быстро вскочила, едва не опрокинув сок.
— Ну ладно… Я пойду… — сказала она поспешно и, вернувшись к столику, где сидела Муся, потащила ее за руку. — Пойдем отсюда, а то мне звездюлин навешают.