Народ без элиты
Шрифт:
К концу XIX века в России было всего 9 университетов на 130 миллионов населения (из которого 1,5 миллиона были дворяне), но только Петербургский и Московский были так-сяк наполнены, имея около 4 тысяч студентов на пяти факультетах при четырехлетнем обучении, а, скажем, казанский имел 858 студентов, Харьковский – 1489, Новороссийский – 688.
Цари старались, и в целом число студентов росло, скажем, с 1880 по 1894 год их количество увеличилось с 8193 до 13 944. Но в процентах число студентов-филологов осталось прежним – 20 %, студентов юристов увеличилось с 22 до 37 %, студентов-медиков уменьшилось с 46 до 37 %, а студентов физико-математического факультета упало с 11 до 5 %! То есть число желающих стать юристами возросло с примерно 1800 до 5200 человек, а число студентов,
Правда, стараниями царей на 1898 год в России высшее техническое образование давали еще учебные учреждения типа институтов с пятилетним курсом обучения, их тоже было 9, и в них училось 5435 студента. Кроме того, был один сельскохозяйственный, один сельскохозяйственно-лесной и один лесной институты с четырехлетним сроком обучения и с 916 студентами. Итого примерно 20 тысяч студентов на государство, повторю, со 130 миллионами населения и с полутора миллионами дворян. Из которых всего около 7 тысяч инженеров и агрономов против 8 тысяч тех, кто учился на филологов и юристов. И это при том, что церковный клир готовили 58 семинарий с 19 000 семинаристами и 186 духовных училищ с 31 215 учениками. Попов готовили в 7 раз больше, чем инженеров и агрономов! Это что за государство?!
Через 5 лет России придется вступить в войну с Японией, которая имела втрое меньше населения, но у которой уже было обязательное начальное образование и 3111 профессионально-технических школ с почти 200 тысячами учащихся. Кроме этого, 7 технологических высших школ и 2 университета с примерно 11 тысячами студентов. Что удивительно, Япония имела и 101 женскую высшую школу с 32,5 тысячами курсисток.
Через 15 лет Российская империя вступит в войну с Германией, которая на начало ХХ века имела на 56 миллионов жителей 22 университета с 36,5 тысячами студентов и 11 высших технологических школ с 17 тысячами студентов. Кроме этого, неизвестное мне количество немецких студентов училось в 3 высших горных, 5 высших лесных, 5 высших ветеринарных, 2 высших сельскохозяйственных школах и в 8 сельскохозяйственных институтах при университетах.
Большинство российских дворян получало «домашнее» образование с помощью нанятых учителей «числом поболее, ценою подешевле».
Такое бедственное положение с тягой к знаниям, нужной в практическом строительстве России, существовало при том, что царями образованность чрезвычайно ценилась – уже студент университета становился дворянином, а окончивший университет получал шпагу и гражданский обер-офицерский чин. Что, правда, могло прельстить только разночинца или горожанина, а не уже потомственного дворянина.
И с военной службой – смыслом дворянства – творилось невероятное. К началу ХХ века дело дошло до того, что даже в офицерском корпусе русской армии потомственных дворян осталось чуть более трети. Поэтому на дворян была распространена воинская повинность (что было позором, если учесть, кто такой дворянин изначально), и тем не менее к началу Первой мировой войны (1914 год) из 48 тыс. офицеров и генералов русской армии потомственные дворяне составили всего около 51 %. Обратите внимание: в 1700 году в армии было 50 тыс. дворян, а в 1914 году не было и 25 тыс.
При этом в России на 1914 год уже было 1,5 %, или почти 2,5 млн дворян, т. е. не менее 250 тыс. призывного контингента мужчин. И эти дворяне не способны были укомплектовать 50 тыс. офицерских должностей! Первая мировая война, в которую вступила Россия в 1914 году, никаких патриотических чувств в массе паразитного дворянства не подняла: не задела она ни чувства совести, ни чувства ответственности. К началу 1917 года в армии было 115 тыс. офицеров – количество, которое без труда и несколько раз могло укомплектовать 2,5-миллионное российское дворянство. Тем не менее к этому году, к примеру, в Иркутском военном училище из 279 юнкеров было всего 17 детей дворянских. Если скажете, что в Сибири дворян было мало, то вот данные по Владимирскому военному училищу: из 314 юнкеров 25 детей дворянских. На фронте производили в прапорщики из солдат: 80 % прапорщиков – крестьяне, 4 % – дворяне. Вот и найдите в этих цифрах тех самых пресловутых поручиков голицыных и корнетов оболенских, о которых поется в слезливой белогвардейской песне.
А может, русское дворянство служило по гражданским ведомствам? Возьмём, к примеру, календарь-альманах «Царь-колокол» на 1913 год, в нем справочные данные об императорской фамилии Романовых и о Главном управлении России. Всего в справочнике указано (кроме царя) 275 главных лиц этого Управления – министры, начальники департаментов, командующие округами, флотами, губернаторы, градоначальники, послы и т. д. Среди них титулованных дворян всего 34 человека: по одному князю из родов Кочубеев, Львовых, Оболенских, Горчаковых и Мосальских; 8 графов – по одному из родов Голенищевых-Кутузовых, Воронцовых-Дашковых, Мусиных-Пушкиных, двое из рода Татищевых и двое из рода Игнатьевых. Итого – 13 человек. Вы спросите: а кто же остальные титулованные дворяне, недостающие до числа в 34 человека? А остальные – это немецкие, французские и прочие бароны и графы – от барона Таубе до графа Бреведон де ла Гарди. А всего иностранцев 74 человека из 275 человек Главного управления России – 27 %.
Можно возразить, что говорить о немецком засилье можно было бы только в том случае, если бы все остальные должности Главного управления были переполнены князьями Долгорукими, Трубецкими, Щербатовыми, Новосильцевыми и т. д. и т. п. Но ведь этих дворян не было ни в губернаторах, ни в послах. Им на шее крестьян было очень хорошо, и не желали они России служить. Вот вместо них немцев и нанимали. Дворяне Россию обжирали, а служили ей немцы и те дворяне из русских, кто дворянство недавно выслужил, таких было полно и в Главном управлении – всяких кияшко, галкиных, хвостовых, озеровых и прочих сидоровых.
Вот воспоминания князя С.Е. Трубецкого «Минувшее», написанные им в эмиграции (прошу простить за длинные цитаты):
«Оба мои деда, особенно Щербатов, любили покушать, отец же и мать относились к еде весьма равнодушно (особенно Мама), но, конечно, считали естественным, чтобы еда была очень хорошая. Несмотря на нашу “скромность” в еде, иметь кухарку, а не повара даже на ум не приходило, а повару был нужен еще помощник, а еще на кухне считалась необходимой специальная судомойка. Все это на семью из четырех человек (потом – пять, когда родилась сестра Соня). Еще была многочисленная прислуга, штат которой искренно казался нам очень скромным по сравнению, например, с большим штатом людей у Дедушки Щербатова. Дедушка же рассказывал, что штат прислуги у их родителей (моих предков) был неизмеримо больше, чем у них. Так шло упрощение быта наших семей, из поколения в поколение, еще до всяких революций…»
Даже выкинутый из России в эмиграцию, Трубецкой в своей наглости паразита полагает, что то, что им на четырех человек готовили еду всего лишь повар с помощником и посудомойкой, то это такое демократическое «упрощение быта», что Россия князьям Трубецким (мать его из рода князей Щербатовых) должна быть век за это благодарна.
Еще цитата: «Вина Папа пил очень мало, что не мешало все же, при всей скромности нашего погреба, выписывать из Германии бочонками любимый Папа Рейнвейн, а специально для Дедушки держать какую-то замечательную мадеру. При званых обедах подавать за столом русское вино казалось тогда неприличным, для них было совершенно необходимо бордо – красное и белое, – и, надо сказать, что такого Сотерна, или Икема, который я пил у нас и у других в России, во Франции мне пить не приходилось. У нас были отличные наливки, запеканки и фруктовые ликеры домашнего изделия, но на обедах с гостями эти напитки не подавались, не говоря уже о разных квасах – хлебном, сухарном, клюквенном, яблочном – и водичках – черносмородиновой и др. Все это подавалось только за нашим обычным столом. Водки у нас в доме почти не употребляли, а мы с братом до самой Мировой войны ее совсем не пили (не считая иногда зубровки)».