Народ-богатырь

Каргалов Вадим Викторович

Летописец начал свой рассказ с событий в Золотой Орде, которые предшествовали походу на Русь. Темник Мамай «многих царей и князей избил и поставил себе царя (хана) по своей воле», став фактическим правителем Золотой Орды. Мамаю не давали покоя лавры хана Батыя: он «вознесся в уме гордостью великою, хотел как второй царь Батый быть и всю землю Русскую пленить». Однако Мамай понимал, что Русь стала уже не той. Он не ограничился сбором всех своих орд, но «рати нанял бесермен и армян, фрязей (греков), черкесов, ясов, буртасов». Кроме того, Мамай заключил союз с польско-литовским королем Ягайло и рязанским князем Олегом. Летом огромное войско Мамая (численность его разные историки определяли от 150 до 300 тысяч воинов!) переправилось

через Волгу и подошло к устью Воронежа. Над Русью нависла грозная опасность.

Когда весть о готовящемся вторжении ордынцев достигла Москвы, великий московский князь Дмитрий Иванович стал «собирать воинства много и силу великую, соединяясь с князьями русскими и бывшими под ним князьями местными». Полки ближних князей начали собираться в Москве.

Чтобы точнее узнать о планах Мамая, великий князь направил к нему для переговоров опытного московского дипломата Захария Тютчева. Сведения Тютчева, с которыми он «послал тайно скоровестника к великому князю на Москву», были тревожными: князь Олег Рязанский и польско-литовский король Ягайло «приложились ко царю Мамаю».

Не ограничиваясь этими сведениями, Дмитрий Иванович выслал в степи «крепкую сторожу» и велел ей «на Быстрой или на Тихой Сосне под Орду ехать языка добывать и истину уведать Мамаева хотенья». Вскоре была выслана в степь и «вторая сторожа». Сведения о планах Мамая полностью подтвердились — «неложно идет царь Мамай на Русь, совокупясь с Олегом князем Рязанским и с Ягайлом князем Литовским, и еще не спешит царь, но ждет осени, когда совокупится с Литвою». Медлить дальше было опасно, необходимо было предупредить объединение сил врага. В Москве к тому времени уже собралось значительное войско. «К великому князю в Москву, — повествовал летописец, — пришли князья Белозерские, крепкие и мужественные на брань, с воинами своими: князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович, князь Андрей Кемский, князь Глеб Каргопольский и Цыдонский, пришли и Андомские князья. Также пришли Ярославские князья со всеми своими силами: князь Андрей и князь Роман Прозоровские, князь Лев Курбский, князь Дмитрий Ростовский, и князья Устюжские, и иные многие князья и воеводы со многими силами».

Остальные рати должны были собраться в Коломне, откуда легко было выйти к любому месту на южном рубеже: великий князь «повелел всем людям быть на Коломне месяца августа в 15 день». Туда же двинулся и сам Дмитрий Иванович. Главные силы шли прямо на Коломну через д. Котлы, другая колонна — «Брашевой дорогой» (через Бронницы), «а Белозерские князья Болвановскою дорогою с войском их». «И пришел князь великий в Коломну в субботу, месяца августа в 26 день. Прежде великого князя сошлись там воеводы многие и встретили великого князя на речке на Северке».

Никогда еще не собиралось для отпора врагу такое большое русское войско. Летописец сообщал, что великий князь Дмитрий Иванович под Коломной «собрал воинов своих 100 тысяч, кроме князей русских и воевод местных. Было всей силы и всех ратей числом с полтораста тысяч или 200 000». Кроме того, подошли два литовских князя с псковским полком и «брянскою силою». Никоновская летопись определяла численность русского войска (вместе с присоединившимися позднее ратями) в «400 тысяч воинства конного и пешего». Вероятно, эти цифры несколько завышены. Советский военный историк Е. А. Разин считает, что великий князь мог вывести в поле реально лишь 50–60 тысяч воинов. Но и такое войско было очень велико для средневековья.

В Коломне Дмитрий Иванович произвел смотр собранного войска, разделил его по обычаю на пять полков и назначил воевод. Можно было начинать поход против Мамая.

Русское войско из Коломны пошло вдоль Оки, к устью реки Лопасни (в 65 км от Коломны). Сюда же спешили «все вои остаточные». Видимо, Дмитрий Иванович решил обойти основную территорию враждебного ему Рязанского княжества и одновременно отрезать от лагеря Мамая литовские полки, остановившиеся в городе Одоеве. Этот план полностью удался: ни Олег, ни Ягайло не успели подойти на помощь Мамаю.

30 августа русское войско переправилось через Оку и вскоре пришло «на место, называемое Березуй, за двадцать два поприща до Дона» (теперь д. Березово, на Епифанской дороге). «Тогда же князь великий отпустил в поле под Орду избранного своего боярина и крепкого воеводу Семена Мелика и с ним избранных своих Игнатия Креня, Фому Тынину, Петра Горского, Карпа Александрова, Петра Чирикова и иных многих нарочитых и мужественных, чтобы встретились со стражей татарской и подали скоро весть. И двинулся с того места великий князь тихо к Дону, вести получая, и внезапно пришли к нему двое от сторожей его, Петр Горский и Карп Александров, и привели языка знатного от двора царева, от сановитых царевых. Тот язык поведал: „Ныне царь на Кузмине-гати, не спешит, но ожидает Олега князя Рязанского и Ягайла князя Олгердовича Литовского, а о войске, собранном московским князем Дмитрием, не знает и встречи с ним не ждет. Через три дня будет на Дону“. И спросили его о силе Мамаевой, сколько есть, он же сказал: „Многое множество есть бесчисленно!“».

Нужно было решать, что делать дальше, — 5 сентября русское войско подошло к Дону, к устью реки Непрядвы. Собралась уже вся русская сила. По словам летописца, «тут пришло много пешего воинства, и жители, и купцы со всех земель и городов, и было страшно видеть, какое множество людей собралось, готовясь в поле против татар».

Великий князь Дмитрий Иванович собрал в деревне Чернова военный совет и спросил своих соратников: «Что сотворим? Где битву устроим против безбожных сих татар, на сей стороне Дона или на другой стороне Дона?» Мнение собравшихся князей и воевод было единодушным: «Если останемся здесь, слабо будет воинство русское, если же на другую сторону Дона перейдем, то крепко и мужественно будет, потому что от промедления все отчаются, с часу на час смерти ожидая. Если одолеем татар, будет слава тебе и всем, если избиты будем от них, то общей смертью все вместе умрем!» Тогда великий князь Дмитрий Иванович приказал: «Братья! Лучше честная смерть, чем злая жизнь. Лучше было не выходить против врага, чем пойти и, ничего не сделав, возвратиться вспять. Перейдем все за Дон и там положим головы свои!» И великий князь «повелел каждому полку строить мосты через Дон, а самим в доспехи наряжаться».

6 сентября по пяти мостам началась переправа через Дон. В ночь на 7 сентября последние русские рати перешли через Дон и разрушили за собой мосты: отступать никто не собирался.

Утром 7 сентября русские полки вышли на Куликово поле, расположенное между Доном и Непрядвой. Здесь русские воеводы начали строить полки для боя. Их прикрывала сильная «сторожа» под командованием Семена Мелика, которая вступила в бой с авангардами ордынцев и нанесла им серьезный урон. Мамай был уже на Гусином броде, в 8–9 км от устья Непрядвы, и мог дойти до Куликова поля очень быстро. Мелик слал гонцов князю Дмитрию «исполниться, чтобы не упредили поганые». Русские полки приняли боевой порядок.

В центре находился «большой полк» великого московского князя, на флангах — полк правой руки под командованием князя Андрея Ольгердовича и полк левой руки во главе с князьями Василием Ярославским и Феодором Моложским. Другой Ольгердович — князь Дмитрий командовал резервным полком, тоже расположившимся слева, позади общего строя. Вперед выдвинулся сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В Зеленой дубраве, позади левого фланга, спрятался засадный полк брата великого князя Владимира Андреевича и воеводы Дмитрия Боброк-Волынского. «И исполчились христианские полки все, и возложили на себя доспехи, и стали на поле Куликовом, на устье Непрядвы-реки; было то поле велико и чисто…» Но в этот день ордынцы не подошли.