Народ-богатырь

Каргалов Вадим Викторович

Между тем положение на Руси было чрезвычайно сложным. Войско понесло тяжелые потери в кровопролитной Куликовской битве. Подняли голову соперники великого князя, в первую очередь тверской князь. Новое ордынское вторжение поэтому было крайне нежелательно. Но предотвратить его не удалось. В 1382 г. хан Тохтамыш двинулся на Русь.

Сначала Тохтамыш «послал слуг своих в город, называемый Болгары, и повелел гостей (купцов) русских грабить, а суда их с товарами отнимать и приводить к себе на перевоз». Затем, «собрав силы многие», переправился через Волгу. Князь Олег Рязанский снова перешел на сторону Орды. Он «встретил царя Тохтамыша на окраинах своей земли Рязанской и броды ему указал на Оке». Ненадежны были и некоторые другие князья. Так, нижегородский князь послал к хану двух своих сыновей с дарами и выражением покорности. В этих условиях великий

князь Дмитрий Донской, «уразумев в князьях и в боярах своих и во всех воинствах распрю, еще же и оскудение воинства», решил не давать Тохтамышу битвы в поле и с небольшой дружиной уехал на север, в Кострому, чтобы собрать войско. Его двоюродный брат Владимир Андреевич, прославившийся в Куликовской битве как умелый воевода, стал со своей дружиной в Волоке-Ламском и тоже собрал войско.

Ордынцы же, переправившись через Оку, «прежде всех взяли град Серпухов и оттуда пошли к Москве, воюя». В отсутствие великого князя оборону города взял в свои руки народ. Москвичи «во всех городских воротах с обнаженным оружием стояли, с ворот метали камни, не пуская никого уйти из города». Исключение было сделано только для митрополита Киприана и великой княгини. Бояр же народ заставил участвовать в обороне.

В полдень 23 августа орда хана Тохтамыша подошла к Москве. Горожане были готовы к обороне и надеялись отбиться. Москвичи говорили: «Не устрашимся нахождения татарского, потому что имеем град каменный и ворота железные. Не смогут татары стоять под градом нашим долго, понеже боятся нас из града, а извне наших князей боятся!» Москвичи сами сожгли посады за кремлевскими стенами, чтобы негде было укрыться ордынским лучникам; «было около града чисто, потому что горожане сами посады свои пожгли и ни единого тына или дерева не оставили».

На следующий день рати Тохтамыша подступили к стенам. Москвичи осыпали врагов стрелами. У защитников города были и самострелы, издали поражавшие ордынцев, и даже первые пушки — тюфяки. Ордынские лучники, в свою очередь, осыпали город стрелами. Затем, приставив к стенам многочисленные штурмовые лестницы, ордынские воины начали штурм. Однако «горожане, воду в котлах скипятив, лили на них кипяток, стреляли и камнями сшибали, и пушки пускали на них». А «некто горожанин москвитин, суконник, именем Адам, с Фроловских ворот пустил стрелу из самострела и убил некоего из князей ордынских сына, знатного и славного, и великую печаль причинил Тохтамышу царю и всем князьям его». Приступ был отбит с большими потерями для ордынцев. Не удался и второй штурм: Москва оборонялась стойко.

Три дня орда хана Тохтамыша безрезультатно стояла под Москвой. На четвертый день Тохтамыш начал переговоры с осажденными. Ордынцы убеждали москвичей: «Царь вас, своих людей и своего улуса, хочет жаловать, потому что неповинны вы, не на вас пришел царь, а на князя Дмитрия, ничего не требует от вас царь, только встретьте его с честью, с легкими дарами, а вам всем мир и любовь!» Москвичи поверили ханским обещаниям и открыли ворота. Тогда ордынцы «в город ворвались, и одних иссекли, а других пленили, и церкви разграбили, и книг множество пожгли, снесенных отовсюду в осаду, и богатство, и имение, и казну княжескую взяли. Взят же был город месяца августа в 26 день, в 8 часов дня».

Разграбив Москву, хан Тохтамыш приказал своим ратям опустошать русские земли. По словам летописца, одни татары пошли «к Переяславлю, другие Юрьев взяли, а иные Звенигород, и Можайск, и Боровск, и Рузу, и Дмитров, и волости, и села пленили. Переяславль же, взяв, сожгли, а горожане многие на озеро выехали на судах и там спаслись». Казалось, снова вернулись времена Батыя: по всей Руси пылали города и села.

Но это было не так. Великий князь Дмитрий Иванович в Костроме и князь Владимир Андреевич в Волоке-Ламском собрали войско и готовились перейти в наступление. Под Волоком-Ламском передовой отряд рати хана Тохтамыша был разбит. Получив достоверные известия о том, что князь Владимир Андреевич стоит «близ Волока со многою силою», хан Тохтамыш тотчас начал отступление. По дороге в Орду монголо-татары взяли Коломну, а затем «повоевали Рязанскую землю» и отошли «с бесчисленным богатством и бесчисленным полоном восвояси».

Великий князь Дмитрий Иванович вернулся в свою разоренную столицу. Все приходилось начинать заново: укреплять город, собирать войско, восстанавливать единство военной организации Руси. Давний соперник московского князя, Михаил Тверской, решил воспользоваться удобным моментом и «пошел к Тохтамышу царю в Орду с честью и дарами, ища себе великого княжения Владимирского и Новгородского». Следом за ним последовал в Орду и князь Борис Городецкий. Единство русских феодалов перед лицом внешнего врага, с таким трудом достигнутое Дмитрием Донским накануне Куликовской битвы, нарушилось. Феодальная раздробленность снова на время взяла верх над общерусскими интересами. Великому князю пришлось посылать своего сына Василия в Орду, чтобы «тягаться о великом княжении Владимирском и Новгородском с великим князем Михаилом Александровичем Тверским».

Дмитрий Донской перемог своих соперников, остался великим князем, но ему пришлось признать зависимость от Орды. Снова в Орду потекли дани и «выходы», тяжким бременем ложась на плечи народа.

Однако Куликовская битва подорвала веру в могущество Орды. Зависимость от золотоордынских ханов в представлении русских людей теперь была временной.

И князья, и народ поняли, что ордынцев можно победить, и ждали удобного случая, чтобы свергнуть ненавистное иго. Изменившееся отношение к Орде видно по духовным и договорным грамотам русских князей. После победы на Куликовом поле в грамоты стали включаться пункты, предусматривавшие княжеские взаимоотношения в случае, если «переменит бог Орду», то есть будет свергнуто монголо-татарское иго. В духовной грамоте Дмитрия Донского, составленной в 1389 году, было записано: «А переменит бог Орду, дети мои не будут давать выхода в Орду, и который сын мой возмет дань на своем уделе, то тому и есть». Той же формулой пользовались и удельные князья. В договорной грамоте великого князя Василия Дмитриевича с князем серпуховским и боровским Владимиром Андреевичем (примерно 1401–1402 гг.) говорилось: «А переменит бог Орду, и мне брать дань со своей вотчины и со своего удела себе, а тебе, великому князю, не давать».

Надежды на то, что «бог переменит Орду», имели под собой реальные основания. После Куликовской битвы Золотая Орда не могла полностью оправиться от ущерба. А в 1395 г. на нее обрушился новый удар. Могущественный правитель Средней Азии Тимур пошел войной на хана Тохтамыша. На Тереке войско Тохтамыша было разбито, владения Золотой Орды страшно опустошены. Была разрушена и столица Орды — город Сарай (близ нынешнего Волгограда). Походы ордынцев на русские земли надолго прекратились. Поэтому не удивительно, что новому правителю Золотой Орды Едигею было трудно добиваться признания своей власти русскими князьями.

В 1408 г. Едигей предпринял неожиданный поход на Русь. Он подошел к Москве, где великий князь Василий Дмитриевич оставил в осаде «воевод и многое множество народа» (сам великий князь, по примеру своего отца, отправился собирать войско в Кострому). Опять москвичи сожгли посады, чтобы врагу негде было укрыться. Но на этот раз ордынцы даже не решились штурмовать каменную твердыню кремля. По словам летописца, они даже «не смели близ града стоять» из-за сильного обстрела со стен. Едигей остановился в Коломенском и «распустил по всей земле воинство» грабить и опустошать русские земли. Ордынские отряды разорили Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верею, Нижний Новгород, Городец, а «волости и села попленили и пожгли». К Костроме Едигей послал «царевича Бегибердея, да сына своего Якшибея, да князя Сеньтилибея с тридцатью тысячами и четырьмя тысячами избранной рати татар», но они не достигли цели. Войска великого князя Едигею разбить не удалось. Не сдавалась и Москва. Монголо-татарскому войску предстояла длительная и не сулившая верного успеха осада. Простояв месяц под московскими стенами, Едигей выговорил выкуп в 3 тысячи рублей и отступил. Во время этого похода ордынцы опустошили значительную территорию, но своей главной цели — восстановить власть Золотой Орды над Русью — не добились.

Год спустя в своей грамоте к великому князю Едигей жаловался на невнимание к его послам, на нежелание Руси платить дань Орде и уже не требовал, а скорее просил собрать «старые оброки». В грамоте упоминались «Тохтамышевы дети», которых московский князь держал у себя (видимо, для давления на Едигея). Вот текст этого любопытного документа, хорошо иллюстрировавшего характер русско-ордынских отношений в начале XV столетия:

«От Едигея поклон Василью, да и много поклонов. Как те поклоны придут к тебе, царев ярлык: слышание учинилось таковое, что Тохтамышевы дети у тебя, да еще слышание наше, что неправо у тебя чинят в городах, послы царевы (ханские) и купцы из Орды к вам приезжают, а вы послов и купцов на смех поднимаете, великую обиду и истому им чините: это недобро.