Народ песка и шлаков
Шрифт:
Пес сел на хвост и с серьезным видом поднял переднюю лапу. Джак радостно улыбнулся и пожал лапу, а затем бросил псу питательную таблетку. После чего повернулся к нам и отвесил поклон.
Лиза сосредоточенно нахмурилась:
— Сделай еще раз.
Джак пожал плечами и повторил все представление.
— Он способен думать? — спросила Лиза.
— Кое-что понимает, — уклончиво ответил Джак. — Его можно научить определенным вещам. В библиотеках полным-полно инструкций. Собаки поддаются дрессировке. Не так, как кентавры и прочие, но их все же можно научить некоторым трюкам. А если собака подходящей породы, то она может работать.
— В
— Некоторых тренировали как охранников, другие разыскивали взрывчатку.
— Вроде ядерных зарядов и пластида? — с любопытством уточнила Лиза.
— Наверно, — пожал плечами Джак.
— А можно, я попробую? — спросил я.
— Подходи.
Я наклонился над псом и вытянул руку:
— Давай.
Он подал мне лапу. У меня даже волосы встали дыбом. Как будто посылаешь сигнал прищельцам с другой планеты. Конечно, мы уверены, что биороты сделают то, что от них требуется. Кентавр способен производить взрывы. Искать вражеские силы. Вызывать подкрепление. Поисковик Х-5 тоже на многое способен. Они все выполнят. Но они для этого и были созданы.
— Покорми его, — сказал Джак и протянул мне таблетку. — Собаку надо награждать, если задание выполнено правильно.
Я положил таблетку на ладонь, и длинный розовый язык прошелся по коже. Еще раз я протянул руку. «Давай». Пес снова поднял лапу, я пожал ее. Янтарно-желтые глаза серьезно смотрели прямо мне в лицо.
— Какая-то чертовщина, — бросила Лиза.
Я вздрогнул, кивнул и попятился. Пес проводил меня взглядом.
Позже вечером я лежал на своей койке и читал книгу. Все огни были погашены, только страницы книги испускали неяркое зеленоватое свечение. Да еще на стенах мерцали подаренные Лизой безделушки: бронзовая подвеска, изображающая взлетавшего из стилизованных языков пламени феникса, японская резная доска с изображением Фудзиямы и еще одна, где можно было разобрать целую деревню, занесенную снегом. Рядом висела фотография, на которой мы все трое, живые, радостно улыбались в объектив посреди ужасной бойни во время Сибирской кампании.
В комнату вошла Лиза. В зеленоватом свете книги блеснули лезвия на ее руках.
— Что ты читаешь?
Лиза разделась и скользнула в мою постель.
Я поднял книгу и стал читать вслух.
Порежь, и я не буду кровоточить. Трави, я прекращу дышать. Коли, стреляй, руби меня, круши, Я поглотил науки Я Бог. Один.Я закрыл книгу, и зеленоватое сияние погасло. В темноте под простыней пошевелилась Лиза. Зрение приспособилось, и я увидел, что она смотрит на меня.
— Это из «Мертвеца»?
— Это из-за собаки, — сказал я.
— Мрачное чтиво.
Она прикоснулась к моему плечу теплой рукой, вросшие лезвия легонько царапнули кожу.
— Мы были такими же, как этот пес, — пояснил я.
— Грустно.
— Ужасно.
Некоторое время мы оба молчали.
— Ты никогда не задумывалась, что бы с нами стало без наших наук? — заговорил я. — Если бы не было наших больших мозгов и технобионтии, и систем питания…
— И всего того, что делает жизнь лучше? — Она рассмеялась. — Нет. — Лиза провела ладонью по моему животу. — Я люблю всех этих червячков, что живут в твоей утробе.
Она начала меня щекотать.
ЧервячкиЯ со смехом попытался оттолкнуть ее.
— Это не Йеарли.
— Третья ступень. Основы биологики. Миссис Альварес. Она была знатоком червотехно.
Она снова попыталась меня пощекотать, но я отвел ее руки.
— Конечно, Йеарли писал только о бессмертии. Он бы этого не принял.
— Бла-бла-бла. Он не признавал никакой генной модификации. Никаких клеточных ингибиторов. Он умирал от рака и отказался от лекарств, которые могли бы помочь. Наш последний смертный поэт. Подумаешь, какая потеря. Что тут такого?
— Ты никогда не думала, почему он так поступил?
— Думала. Потому что хотел стать знаменитым. Самоубийство очень сильно привлекает внимание.
— Нет, серьезно. Он считал, что быть человеком означает сосуществовать с животными. Он считал невозможным разрушать целостную ткань жизни. Я читал о нем. Это довольно странный тип. Он не хотел жить без них.
— Миссис Альварес его ненавидела. И даже сложила о нем какие-то стишки. В любом случае, что нам остается делать? Изобретать червотехно и ДНК-добавки для каждой неразумной твари? Знаешь, во что это обойдется? — Лиза теснее прижалась ко мне. — Если хочешь, чтобы вокруг тебя были животные, иди в зоопарк. Или создавай новые строительные сооружения, или делай то, что сделает тебя счастливым. Но, ради бога, что-нибудь с руками, а не то, что этот пес. — Она подняла взгляд к потолку спальни. — Я бы мигом приготовила этого пса на обед.
— Не знаю. — Я покачал головой. — Пес не похож на биоробов. Он смотрит на нас, и в его взгляде есть что-то, нам недоступное. Я хотел сказать, что любой биороб — это наша копия, только заключенная в другую форму. А эта собака…
Я задумался и умолк.
Лиза рассмеялась.
— Чен, вы с ним пожали друг другу руки. Но ты же не обращаешь внимания на кентавров, когда они отдают честь. — Она взобралась на меня. — Забудь о собаке. Сконцентрируйся на чем-нибудь, что действительно имеет значение.
Ее улыбка и ее лезвия блеснули в темной спальне.
Я проснулся оттого, что кто-то облизывал мое лицо. В первый момент я решил, что это Лиза, но она давно ушла в свою комнату. Открыв глаза, я обнаружил рядом с собой пса.
Смешно было наблюдать, как он вылизывает мне лицо, словно хочет поговорить, или просто поприветствовать меня, или еще что-то. Вот он снова лизнул щеку, и я подумал, что с тех пор, как он пытался оторвать руку Джака, прошло много времени. Пес поставил передние лапы на край кровати, а затем одним стремительным движением запрыгнул в постель и свернулся калачиком прямо на мне.
Так он проспал всю ночь. Странно было ощущать рядом с собой кого-то кроме Лизы, но тело пса было теплым и очень приятным. Засыпая, я не смог удержаться от улыбки.
В отпуск мы отправились поплавать на Гавайи, и пса тоже взяли с собой. Вырваться из северных холодов в мягкий климат Тихоокеанского побережья было очень здорово. Приятно стоять на песчаном берегу и смотреть на безграничный горизонт. Приятно гулять по берегу, взявшись за руки, и слушать шорох черных волн, набегающих на песок.