Народная империя Сталина
Шрифт:
Сталин» [70] .
Из текста письма легко понять, что Сталин вынужден был отказаться ввести новые нормы избирательной системы уже на предстоящем съезде. Но от самой идеи он так и не отказался, просто решил поступить по-иному. Отсюда и столь категорическое, скорее похожее на ультиматум, предложение, содержавшее точно рассчитанную во времени программу действий. Программу, подразумевавшую, что новая избирательная система должна быть все же принята не позднее осени 1936 года.
70
РГАСПИ. Ф. 558, ф. 82, оп. 2, д. 249, л. 1 – 3.
В день открытия VII съезда Советов, 28 января 1935
«Нам приходится, – отметил Молотов, – считаться с тем, что непосредственная опасность войны для СССР усилилась. О войне против Советского Союза давно уже открыто говорят некоторые влиятельные круги Японии. Нельзя забывать и о том, что в Европе теперь есть правящая партия, открыто провозгласившая исторической своей задачей захват территорий в Советском Союзе. Не видеть приближения новой войны – значит не видеть и закрывать глаза на главную опасность… В последний период перед нами по-новому встал вопрос об отношении к Лиге Наций… Поскольку в вопросе об обеспечении мира Лига Наций может играть теперь известную положительную роль, Советский Союз не мог не признать целесообразность сотрудничества с Лигой Наций… Советское правительство не только проявляло инициативу, но и поддерживало шаги других государств, направленные к охране мира и международной безопасности. В связи с этим следует отметить нашу активную поддержку предложения Франции о так называемом Восточном пакте взаимопомощи…»
Но в докладе Молотова принципиально новые положения содержались не только в международном разделе. Закончился этот доклад столь же неожиданным для всех еще более значимым для судеб страны тезисом о необходимости немедленного пересмотра основного закона. «Советская Конституция, – сказал Вячеслав Михайлович, – должна быть подвергнута такой переработке, чтобы в ней были закреплены такие завоевания Октябрьской революции, как создание колхозного строя, ликвидация капиталистических элементов, победа социалистической собственности» [71] .
71
Правда. 1935, 29 января.
Корректировка Конституции в такой интерпретации выглядела вполне естественной, нормальной, не могла вызвать сомнения и, тем более, неприятия. 30 января, когда VII съезд продолжал свою работу, ПБ приняло нужное Сталину постановление, о котором он просил в своем письме от 25 января: «О Конституции СССР и пленуме ЦК. I. Созвать 1 февраля в 3 часа дня пленум ЦК ВКП(б) и принять решение о необходимых изменениях в Конституции Союза ССР. 2. Поручить одному из членов Политбюро ЦК ВКП(б) выступить на VII съезде Советов от имени ЦК ВКП(б) с мотивированным предложением: а) одобрить решение ЦК ВКП(б) об изменениях в Конституции Союза. ССР; б) поручить ЦИК Союза ССР создать конституционную комиссию для выработки соответствующих поправок к конституции с тем, чтобы одна из сессий ЦИК Союза ССР утвердила исправленный текст конституции, а будущие выборы органов власти производились на основе новой избирателъной системы» [72] .
72
РГАСПИ. Ф. 17, оп. 3, д. 958, л. 38.
Пленум же, собравшийся 1 февраля, вначале так же повторив все, что содержалось в письме Сталина, принял более радикальное решение: «1. Принять предложение т. Сталина об изменениях в Конституции СССР в направлении: а) дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многостепенных – прямыми, открытых – закрытыми; б) уточнения социально-экономической основы Конституции, в смысле приведения Конституции в соответствие с нынешним соотношением классовых сил в СССР (создание новой социалистической индустрии, разгром кулачества, победа колхозного строя, утверждение социалистической собственности, как основы советского общества и т. п.). 2. Поручить комиссии в составе тт. Сталина, Молотова, Калинина, Кагановича и Енукидзе набросать проект постановления VII съезда Советов СССР на основе предложения т. Сталина об изменениях в Конституции СССР. 3. Поручить т. Молотову выступить на съезде Советов и внести проект изменений Конституции СССР от имени ЦК ВКП(б)» [73] .
73
РГАСПИ.
И все же сначала, как и предусматривалось повесткой дня, на съезде слово предоставили Енукидзе – 5 февраля. Он же с подчеркнутой отстраненностью поведал: «VII съезду Советов предстоит рассмотреть… те изменения и поправки, которые в процессе нашей законодательной работы и на основе указанных выше социально-экономических изменений ЦИК Союза ССР уже приняты и действуют. Об этих формальных изменениях и дополнениях мне и поручено доложить VII съезду Советов» [74] .
74
Правда. 1935, 6 февраля.
Но уже на следующий день со вторым докладом выступил Молотов, развив, наконец, высказанное им еще 26 января. Вячеслав Михайлович сначала дал оценку соотношения классовых сил в стране, которое, мол, и вынуждает изменить Конституцию, a затем перешел к собственно изменениям, названным им предельно четко: «Демократизация советской избирательной системы».
Именно во втором разделе этого доклада Молотов неожиданно даже для членов ЦК, утверждавших резолюцию, сказал: «Единственное ограничение советская Конституция устанавливает для эксплуататорских элементов и для наиболее враждебных трудящимся прислужников старого строя (бывшие полицейские, жандармы, попы и т. п.)». Потом напомнил, что еще в 1931 году ЦИК СССР установил порядок возвращения избирательных прав лишенным их, благодаря чему число таковых сократилось до 2 миллионов человек или 2,5 процента от численности взрослого населения страны. А завершил мысль более чем многозначительно: «В Советском Союзе открыта дорога к полноправной жизни для всех честных тружеников, и круг лишенцев все более сокращается. Мы идем к полной отмене всех ограничений в выборах в Советы, введенных в свое время в качестве временных мер».
Только затем Молотов обосновал изменение избирательной системы, заметив, что тайные выборы (которые отказался принять Енукидзе) прежде всего «ударят со всей силой по бюрократическим элементам и будут для них полезной встряской». Завершил же доклад словами, прямо повторявшими слова Сталина, сказанные им год назад на партийном съезде – о парламентаризме, который вполне может быть использован в советской системе. «Мы, – заявил Вячеслав Михайлович, – получаем таким образом дальнейшее развитие советской системы в виде соединения непосредственно выбранных местных Советов с непосредственными же выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоюзного советского парламента (выделено мной. – Ю. Ж.)» [75] .
75
Правда. 1935, 6 февраля.
Все иностранные журналисты, аккредитованные в Москве, оценили второй доклад Молотова как подлинную сенсацию, как обещание крупнейшей для СССР политической реформы. Выделяли такие использованные Молотовым термины, как «общесоюзный парламент», «ответственность перед родиной», «советский патриотизм». Правда, в своих сообщениях подчеркивали и иное – сохранение, несмотря ни на что, однопартийной системы. И все же даже такой подход не менял общей положительной оценки происходившего. Так, корреспондент газеты «Нью-Йорк гералд трибюн» Барнес отмечал: «По-видимому, компартия считает, что задача ликвидации антисоветских и оппозиционных элементов выполнена в такой степени, что введение закрытого голосования не может представлять опасности для режима» [76] .
76
РГАСПИ. Ф. 17, оп. 163, д. 1106, л. 134.
VII съезд Советов СССР без каких-либо замечаний или поправок принял постановление, сформулированное Сталиным. Предусмотренную постановлением конституционную комиссию сформировали сразу, 7 февраля, при открытии первой сессии ЦИК Союза ССР седьмого созыва. Включили в нее тридцать одного члена ЦИК, в том числе Сталина и Молотова.
Единственным, чье присутствие в конституционной комиссии поначалу выглядело, по меньшей мере, странным, оказался И. С. Уншлихт, начальник Главного управления гражданского воздушного флота. Но очень скоро все прояснилось: 3 марта Енукидзе освободили от обязанностей секретаря ЦИК СССР, на вакантную должность назначили бывшего генерального прокурора Акулова и в помощь ему еще и Уншлихта, утвержденного в тот же день секретарем Союзного совета ЦИК СССР.