Народная Воля – 2017
Шрифт:
– Я видел, – невозмутимым голосом откликнулся Премьер-министр. – Зрелище, действительно, не для слабонервных.
– Что будем делать?
– В смысле?
– Ну, это…, – нерешительно замялся Зайцев. – Может, стоит позвонить полковнику Назарову?
– Зачем?
– Хотя бы для того, чтобы слегка – в свете последнего наглого и кровавого происшествия – подкорректировать задание.
– Стоит ли? – аккуратно туша сигаретный окурок в стандартной хрустальной пепельнице, лениво зевнул Дорогин. – Ничего экстраординарного, на мой скромный взгляд, не произошло. Погибла парочка зарвавшихся и в корягу обнаглевших воров? Подумаешь. Воздух будет чище. Всё, что называется, «в ёлочку». Самим рук пачкать не пришлось…. Пускай полковник работает в штатном режиме. Не будем его отвлекать эмоциональными окриками и бессмысленными нравоучениями. Ни к чему это. Пусть операция проходит по заранее утверждённому плану.
– Слушай, а зачем мы таких вороватых личностей назначаем в Губернаторы?
– А, где других-то взять? Очень похоже, что в современной России честных людей почти не осталось. Ты, я, Евгений Яковлевич Тёщин да «народовольцы»…
Глава двенадцатая
Лесные будни и перипетии
На ветреном бордовом закате путники выбрались на болотистый берег Борового озера. Солнце равнодушно пряталось в пухлых тёмно-сиреневых облаках, по озёрной глади размеренно передвигались-перекатывались высокие грязно-серые волны, гребни которых были украшены белыми «барашками».
– Да, в такую ненастную погоду рыбачить бесполезно, – с сожалением вздохнула Аля. – Вся крупная рыба, со стопроцентной гарантией, ушла на глубину.
– Ну, сестрёнка, ты и даёшь, – по-взрослому неодобрительно усмехнулся Егор. – Скоро за нами целая свора «фээсбэшных» цепных псов, высунув от усердия на сторону розовые языки, будет гоняться, а она, чудачка законченная, думает о рыбалке. Смех, да и только…. И чему только вас, студентов недоделанных, учат в знаменитой Финансовой академии? Ага, подожди…. Вон же он, длинный-длинный мыс, слегка напоминающий очертаниями хитрую лисью мордочку. За мной!
Через полчаса они подошли к гигантскому корневищу старой сосны, поваленной много лет тому назад ураганным ветром.
– И, где же землянка? – принялась рассеянно озираться по сторонам Алина. – Ничего не понимаю!
– Наши деды и прадеды знали толк в маскировке, – с нотками гордости в голосе пояснил Егорка. – Правее смотри, правее…. Видишь, низенький продолговатый холмик? Это она и есть, землянка. А вход в неё расположен со стороны выворотня. Давай, перебирайся через ствол…
Минут сорок-пятьдесят туристы поневоле, запалив две восковые свечки, старательно занимались уборкой. Егор очистил твёрдые земляные стены от лохматой бело-голубой плесени, и отремонтировал-подправил старенькую узкую дверь, сработанную из толстых осиновых жердей и рубероида. Аля же, наспех изготовив берёзовый веник, подмела пол, нарубила пышных еловых лап и застелила ими широкие нары.
После этого они – уже в лилово-скорбных вечерних сумерках, совместными усилиями – собрали приличный запас сухих сосновых дров и растопили уродливую печурку, сложенную из разноцветных гранитных валунов.
Печка, как и было обещано информированным Иваном Ивановичем, первое время отчаянно и коварно дымила. Но уже минут через восемнадцать-двадцать, когда ребристые печные камни слегка нагрелись, ситуация нормализовалась.
– Доставай рис, галеты и вскрывай две банки с тушёнкой, – берясь за дужку походного котелка, велела Алина. – А я, пожалуй, прогуляюсь к озеру, наберу водички.
– И фляги прихвати с собой, – посоветовал брат. – Они почти пустые. Первым делом мы вскипятим водички и разольём кипяток по кружкам, а потом уже сварим рисовую кашу. Подожди, я фляжки сложу в полиэтиленовый пакет, чтобы тебе было сподручней…
Девушка, держа в правой ладони дужку котелка и ручки полиэтиленового пакета, а в ладони левой – карманный фонарик, выбралась из землянки и насторожённо замерла. Небо было затянуто плотными облаками, скрывавшими Луну и звёзды, а сверху – из вязкой черноты – доносился тревожный далёкий гул.
– Похоже, что нас уже ищут, – насмешливо прошептала Аля. – Подняли в воздух вертолёты и отправили их высматривать подозрительные ночные костры. Ну-ну, деятели шустрые. Высматривайте – сколько хотите, если делать нечего…
После скромного ужина, подбросив в печурку очередную порцию дров, они завалились спать. День выдался очень трудным и беспокойным, поэтому молодые люди уснули практически мгновенно.
Алине снился светлый и бесконечно-радостный сон. Симпатичный европейский городок, застроенный невысокими аккуратными коттеджами под красно-терракотовыми черепичными крышами. С круглой городской площади, на которой располагалось элегантное здание ратуши и приземистый католический собор, прекрасно просматривалось длинное узкое озеро, неподвижная гладь которого тускло отливала благородным старинным серебром. На серо-серебристых озёрных водах виднелись многочисленные белые и чёрные точки.
– Это лебеди, символ верности – сообщил Лёха Хрусталёв, красовавшийся в шикарном чёрном смокинге – с белоснежной манишкой и тёмно-фиолетовой бабочкой на толстой шее. – Правда, симпатично?
– Очень-очень, – с удивлением осознавая, что на ней одето белое, сильно декольтированное длинное платье, щедро украшенное многочисленными кружевами и оборочками, подтвердила Аля. – Как, кстати, называются высокие и скалистые горы, разместившиеся на противоположном берегу озера?
– Конечно же, Альпы, моя любопытная фройляйн Мюллер.
– Мюллер?
– Ага, Герда Мюллер, – загадочно улыбнулся Алексей. – Тебя, любимая, теперь так зовут. Производственная необходимость, знаешь ли.
– А, как нынче величают тебя? – спросила Алина-Герда.
– Бернд Вагнер.
– Симпатичный вариант. Мне, по крайней мере, нравится.
– Мне тоже, – мельком взглянув на высокую башню ратуши, украшенную огромными круглыми часами, Лёха забеспокоился: – Без семи минут два. Можем, заболтавшись, опоздать.
– Куда – опоздать?
– На процедуру бракосочетания. Ты, Герда, сегодня выходишь замуж.
– За тебя?
– Конечно. За кого же ещё? Надеюсь, ты не раздумала?
– Нет, не раздумала. Пошли быстрее…
Утром Аля проснулась от навязчивого холода. Печурка давно потухла, и в землянке явственно ощущалась противная болотная сырость.
– К-как промозгло, – зябко передёргиваясь всем худеньким телом и торопливо натягивая толстый свитер, тихонько, чтобы не разбудить спящего брата, пробормотала девушка. – А утром и днём, как назло, печку топить нельзя. Дымок могут заметить с вертолёта. Ещё очень хочется писать…