Народная Воля – 2017
Шрифт:
– А ты – на их месте – торопился бы? Богатый достархан, он как сильный магнит. Неохотно отпускает, с трудом немалым…
Завершить эту философскую сентенцию цыган не успел – прогремел сильнейший взрыв. Толстое бревно, выдранное из стены бани, пролетев метров сорок, обрушилось – с грохотом – на крышу чёрного джипа. Остриё железной скобы, взявшейся не пойми и откуда, вонзилось разговорчивому Изумрудику прямо в селезёнку…
– Пронин! С вещами – на выход! – прозвучала – Небесной неповторимой музыкой – долгожданная команда.
Василий Павлович, сжимая в ладони правой руки ручку старенького чемоданчика, вышел за ворота колонии и несколько раз вздохнул-выдохнул полной грудью.
– Свобода, мать её, – негромко пробормотал Василий Павлович. – Прощай, родимая зона. Увидимся ли ещё? Честно говоря, не хочется. Но и зарекаться, увы, глупо…
Это была его уже третья ходка. Букет обвинительных статей наличествовал такой же, как и в предыдущих двух случаях: изнасилование, развращение малолетних, педофилия.
Правда, на этот раз, Правосудие, так его и растак, вынесло неожиданно-суровый вердикт – десять лет общего режима. Пронин даже затосковал и начал всерьёз задумываться о самоубийстве, мол: – «Десять лет без секса с малолетками – невыносимая пытка…». Но, вот, и трёх с половиной лет не прошло, а его выпустили.
Почему выпустили? Василия Павловича, честно говоря, этот вопрос мало интересовал. То ли вышла очередная предпраздничная амнистия. То ли российский Президент, известный поборник либеральных принципов и устоев, распорядился – сократить в два раза количество заключённых…. Какая, собственно, разница?
Он посмотрел вниз, расстроено сплюнул под ноги и неодобрительно покачал головой: у подножия холма – во всей своей красе – раскинулся затрапезный городишко Урюпинск.
«Гадкое местечко», – трогаясь в путь, мысленно поморщился Пронин. – «В том плане, что на улицах этого городка, благодаря всеобщей и тотальной безработице, всегда многолюдно. Даже пописать незаметно не получится, не говоря уже о более серьёзных вещах…. То ли дело – родимый Краснодар! Там большинство населения при деле. Даже пенсионеры не по лавочкам бестолково сидят, а в огородах да садах впахивают по полной и расширенной программе. Следовательно, и детишки, оставленные без присмотра, слоняются – и компаниями, и поодиночке – по пустынным улочкам…. Ладно, сейчас дошагаю до железнодорожного вокзала и куплю билет на ближайший поезд. Завтра уже буду дома. Отъемся, понятное дело, отосплюсь. А потом и делом займусь. Сейчас лето, Краснодарский край буквально-таки наводнён попрошайками, прибывшими в российскую житницу из других, менее богатых регионов. Причём, многие нищие – ради более жалостливого вида – и детишек привозят с собой…. Присмотрю себе маленькую девчушку лет семи-восьми. Обязательно светленькую, кудрявую, с доверчивыми небесно-голубыми глазёнками. Куплю, или – по-простому – украду…. О, что я буду с ней делать! Уже слюнки, заранее, текут…».
Пронин, чтобы сократить дорогу, свернул в кривой проулок и, пройдя порядка ста пятидесяти метров, замер – словно кокер-спаниель, почуявший жирную осеннюю куропатку.
По одну сторону от дороги наблюдались густые заросли ракитника. По другую – располагались обгоревшие развалины длинного барака. А перед серо-чёрным каркасом здания, рядом с высокой кучей светло-жёлтого песка, играла, опустившись на корточки, маленькая худенькая девочка – лет семи-восьми от роду, светленькая, кудрявая, с доверчивыми небесно-голубыми глазами…
«Не иначе, подарок судьбы», – жадно сглатывая слюну и старательно оглядываясь-озираясь по сторонам, решил Василий Павлович. – «Вокруг ни души. А тело потом можно будет спрятать в обгоревшем бараке, закидав досками и углями. Или, к примеру, закопать в ракитнике…».
– Здравствуй, малышка! – бесконечно масленым и тягучим голосом поздоровался Пронин. – Хочешь – вкусную и сладкую конфетку?
– Конечно, хочу, – выпрямившись, подтвердила девчушка, после чего неожиданно предложила: – Дяденька, может, поиграем в салочки?
– Это как?
– Очень просто. Догоняй!
Девочка шустро побежала вдоль чёрной барачной стены и скрылась за углом.
– Конечно же, догоню, – ставя на землю чемодан, пообещал Василий Павлович. – Тогда только держись, чертовка!
Он завернул за угол и, споткнувшись, упал.
– Чёрт побери, брюки запачкал, – недовольно пробормотал Пронин, а ещё через секунду, почувствовав, как под четвёртое ребро входит холодная и острая сталь, заорал благим матом. Впрочем, вскоре крик преобразовался в глухой предсмертный хрип…
Выключив телевизор, Хрусталёв отправился на кухню.
– Почему, милый, ты такой встревоженный? – нарезая парную телятину на порционные куски, спросила Ирина. – Опять с телевизионного экрана «Народную Волю» поливали грязью?
– Трудно сказать однозначно, – непонимающе пожал плечами Сергей. – Просто по Первому каналу объявили, что, мол, сегодня утром кровожадные «народовольцы» подло убили заслуженного генерал-полковника Свиридова Николая Ильича. Даже показали кадры, на которых запечатлён остов сгоревшего автомобиля, принадлежавшего погибшему руководителю легендарного ГРУ.
– Но мы же не имеем отношения к этому происшествию? – доставая из кухонной тумбочки сковородку, уточнила супруга.
– Ни малейшего.
– Что же это означает?
– Есть два варианта. Возможно, у «Народной Воли» появились последователи.
– А, второй?
– Не исключаю, что мы имеем дело с обыкновенной инсценировкой. Мол, опытный генерал-полковник всерьёз испугался за собственную жизнь и решил, пустив нас по ложному следу, спрятаться-скрыться…
Глава семнадцатая
Новые обстоятельства
– Ты, любопытная девушка, ещё долго будешь терзать бесконечный и бескрайний Интернет? – спросил Лёха.
– Посижу какое-то время, – неопределённо передёрнув узкими плечами, откликнулась Алина. – Во-первых, ознакомлюсь со свежими общемировыми новостями. А, во-вторых, подожду ответа от тётушки Изауры. Вдруг, старушка оперативно отреагирует на моё послание?
– Ладно, тогда не буду отвлекать.
Алексей, бесшумно притворив за собой дверь, прошёл в столовую-гостиную и принялся внимательно, с искренним интересом знакомиться с разнообразными рекламно-познавательными материалами о провинции Каринтия, размещёнными на антикварной книжной полке.
Вскоре он добрался до пухлых картонных папок, заполненных разномастными вырезками из австрийских газет и журналов.
– Интересное дело, – ошарашено пробормотал Лёха, беря в руки одну из папок. – Очень интересное…
На сером картонном корешке красным фломастером было начертано – «Amatov».
Вернувшись в номер, он, с гордостью демонстрируя неожиданный трофей, известил:
– Посмотри, любимая, чем я разжился!
Аля повела себя неадекватно. Сделав «страшные глаза», она проворковала беззаботно-нежным голосом: