НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ...

ГОРОДНИКОВ Сергей

Главным выразителем интересов участников индустриального производства в Италии стала Социалистическая партия. Она быстро превращалась в парламентскую партию, оказывая объединительной политике правительства такую же поддержку, какую в прусской империи оказывала социал-демократическая партия. Фракция социалистов в парламенте помогла Джолитти осуществлять буржуазно-демократические революционные преобразования, но с захватом власти набирающими силу выразителями спекулятивно-коммерческих интересов и их представителями в политике и идеологии либералами социалисты перешли в оппозицию. Они превратились в главную оппозиционную партию. Но из-за непрерывного увеличения среди пролетарской массы индустриальных городов второго поколения наёмных работников с непролетарским мировидением и под влиянием кризиса в социалистическом движении Западной и центральной Европы итальянская социалистическая партия тоже была охвачена идейным разбродом и моральным кризисом, не предлагала путей коренного разрешения противоречий. У социалистов, неуклонно отходящих от пролетарского марксизма, не оказалось собственного мирового общественного мировоззрения, способного противостоять либеральному мировоззрению с его космополитическими целями и задачами утверждения глобального господства спекулятивно-коммерческого капитализма.

В Первую мировую войну армия переживающей буржуазно-демократическую

революцию Италии набиралась в значительной мере из недавних индустриальных рабочих с городскими социалистическими воззрениями. И даже пройдя через Первую мировую войну, итальянская армия не приобрела то народно-патриотическое единодушие и самостоятельное политическое значение, какое имела набираемая в основном из крестьян армия в Англии во времена английской буржуазной революции или во Франции в эпоху Великой французской революции. Итальянская армия, как и социалисты, так же не смогла предстать серьёзным противником либералов и выразителей спекулятивно-коммерческих интересов, бороться с ними за власть. Страна погружалась в хаос, из которого не было видно выхода вплоть до Великой социалистической революции в России.

Большевистская революция в России породила раскол среди итальянских социалистов. Из среды социалистов начали выделяться выразители интересов пролетариата, которые подхватили ленинское коммунистическое мировоззрение и коммунистический идеал реформируемых народных общественных отношений; их вдохновила цель коммунистического глобального переустройства мира на основаниях понятной бессознательному общинному архетипическому умозрению всеобщей социальной справедливости, без городского рыночного капитализма и личного потребительского эгоизма. Мировоззренческое отрицание рыночного капитализма давало зарождающемуся итальянскому коммунистическому движению ясную революционную идеологию и моральную силу бороться с разрушительной для индустриального производства внутренней диктатурой коммерческого интереса и либерализма, искать поддержку среди носителей народного архетипического умозрения, как в городе, так и в деревне. Чтобы перехватить у коммунистов политическую инициативу, средние слои связанных с производственными интересами горожан должны были предложить собственную революционно отрицающую либерализм и личный потребительский эгоизм идеологию национально-городских общественных отношений. Она и появилась в главном и наиболее развитом промышленном городе страны, Милане, как идеология фашизма.

Новый идеал общественных отношений, который отвечал бы эпохе индустриализации и становления мирового рыночного капитализма, вначале обосновывали в Италии в основном гуманитарные философы, художники и писатели-мыслители. Народническая гуманитарная интеллигенция Италии в начале двадцатого века первой интуитивно почувствовала, а затем осознала распад народных общественных отношений среди второго-третьего поколения горожан, а так же неспособность светской королевской власти и католической церкви сохранить этическое, моральное и культурное воздействие на сознание этих горожан. Этнически итальянская гуманитарная интеллигенция теряла архетипическую ориентацию, и это растревожило её архетипическое бессознательное мироощущение. Поиск нового идеала общественных отношений, который успокоил бы итальянскую гуманитарную интеллигенцию, подавляющее большинство её духовных вождей стало искать на традиционном пути, стремясь оживить прошлое, обновить средневековый народный общественный идеал, народную этику и мораль, перенести их из среды феодально-земледельческих отношений собственности в среду городских рыночных отношений собственности. Таким образом эти вожди предполагали подчинить рыночные городские социально-политические отношения народным общественным отношениям, вырвать их из разлагающего влияния спекулятивно-коммерческого либерализма.

Но одновременно в Италии появлялись и серьёзные мелкобуржуазные философы «заражённые» идеалом национального общества. Под влиянием Ницше они поняли, что «бог умер», христианская этика и мораль неуместна и нежизнеспособна в условиях индустриальной урбанизации, становления мирового рынка и повсеместного накопления капитала, подчинения капиталу, рынку труда всех сторон жизни непрерывно увеличивающегося городского населения. Как и народная гуманитарная интеллигенция, мелкобуржуазные философы были чужды индустриальным производственным отношениям, не имели связей с социалистическим движением. А в отличие от представителей народной интеллигенции они в той или иной мере отрицали реформирующий народный общественный идеал марксизм, однако сами так и не предложили собственного социально-политического учения, не смогли создать серьёзного политического движения. Но они поставили в Италии вопрос о новом общественном идеале, полностью разрывающем связь с библейским народным идеалом, а потому и связь с традициями местных земляческих народов. И провозгласили мелкобуржуазный, свойственный цеховому ремесленничеству городской «этический принцип подчинения частного всеобщему» в новых исторических обстоятельствах, когда определять хозяйственные отношения стал индустриальный капитализм.

После Первой мировой войны вождь самого мятежно настроенного течения среди социалистов журналист, издатель собственной газеты «Народ Италии» Б.Муссолини идейно перемешал русский коммунистический революционный реформизм народного общественного бытия, свои индустриально-социалистические и плебейские анархо-синдикалистские воззрения с мелкобуржуазным философским идеалом отрицающего библейский идеал, библейскую этику и мораль национального общества. Из этой, на живую нитку связанной смеси воззрений и идей и получился идеологический фашизм. Муссолини по наитию привлёк быстро распространяемую по свету большевистскую мировоззренческую революционность, свой собственный социалистический анархо-синдикализм и итальянский философский национализм к политической защите городских рыночных производственных отношений и выстраиванию качественно новых общественных отношений, способных предстать городской общественной властью, нацеленной на капиталистическую индустриализацию страны. Тем самым он привлёк к политической поддержке самого себя всех тех горожан, в ком наиболее существенно пробуждалась тревога архетипического бессознательного умозрения, кто терял архетипическую ориентацию, и объединил их неким идеалом мелкобуржуазного национального общества с политической диктатурой партии социалистического анархо-синдикализма. Такая партия, как и коммунистическая партия, откалывалась от социалистов, и тоже предлагала осуществить революционное изменение производственных отношений на основе революционного изменения идеологических отношений государственной власти.

Идеология фашизма зарождалась в индустриальных городах промышленно развитого севера Италии. Но из-за отсутствия в своей основе ясной теоретической стратегии, она подлаживалась её разработчиками под обслуживание только тактических задач борьбы за политическую власть над страной. Она приспосабливалась

идеологами фашизма к текущей итальянской действительности, и в первую очередь учитывала крайнюю отсталость крестьянского юга страны, для многочисленного населения которого городской национализм был непонятен, духовно и умозрительно чужд. Итальянский фашизм, как идеология и политическое движение, пытался примирять потерявший общинное мировосприятие городской национализм и крестьянский общинный народный патриотизм, а потому был внутренне противоречивым национал-патриотизмом. В стремлении примирять не просто непримиримые, но противоборствующие общественные идеалы была главная его внутренняя слабость, которая лишала фашизм исторической перспективы, делала временным явлением в истории страны. После завоевания фашистской партией политической власти и осуществления Национальной революции с существенными уступками народному идеализму её вождями стали выстраиваться государственные отношения, в которых непосредственно отразилась эта противоречивость идеологии. Ими была сохранена конституционная монархия, как проявление понятной отсталому крестьянству юга страны традиции средневековых народных сословных отношений, была признана особая роль церкви, восстановлена государственная власть папского престола в Ватикане, и одновременно фашистским правительством проводилась полностью самостоятельная политика воспитания мелкобуржуазно-националистического городского мировосприятия. Неприязнь, существенные расхождения во взглядах на цели политики между правительством, руководством фашистской партии, которые искали опору в участниках индустриальных производственных отношений, с одной стороны, и аристократией королевского двора, которая рассчитывала на поддержку общинного крестьянства, – с другой, порой обострялись до предела, иногда ослабевали, но никогда не прекращались. По мере подавления фашистским режимом коммерческих интересов, укрепления экономического и политического положения промышленных предпринимателей, роста численности рабочих и других городских слоёв населения позиции королевского двора слабели, его авторитет падал, что подготавливало победу республиканского национализма после Второй мировой войны. Но сами фашисты так и не смогли провозгласить переход к республиканскому общественному самоуправлению, что говорило об их неспособности стать собственно националистической партией. Они так и остались партией переходного периода в истории страны.

Германия накануне буржуазно-демократической революции, которая разразилась в октябре 1918 года, была совсем иной страной, с иной социальной средой. В ней не было земель с отсталым общинным крестьянством, подобных тем, что были на юге Италии. Это была переживающая всеохватное раскрестьянивание индустриальная империя, вторая индустриальная держава мира с влиятельным слоем промышленных капиталистов, с очень развитой военной промышленностью, с высокоорганизованными индустриальными производственными отношениями. Именно социал-демократы Германии смогли возглавить начало буржуазно-демократической революции и свергнуть военно-бюрократическую власть и кайзера, провозгласить переход к республиканскому политическому самоуправлению. Даже несмотря на то, что сама социал-демократическая партия переживала идейный кризис и из неё выделялось быстро встающее на ноги коммунистическое движение немецкого пролетариата, а в католической Баварии, в которой только начинались индустриализация и раскрестьянивание, где были значительными пролетарские слои и настроения, коммунисты провозгласили советскую республику. Хотя социал-демократическому правительству в Берлине удалось подавить политическое восстание тех, которые образовали Баварскую советскую республику, однако коммунисты превратились во влиятельную идейную и политическую силу, имеющую своих героев, мучеников, создающих собственную политическую мифологию соучастия в мировом коммунистическом переустройстве будущего бытия человечества через реформацию народных общественных отношений.

Социал-демократов в исполнительной власти сменили либеральные политики, выражающие интересы быстро накапливающих капиталы и собственность коммерческих спекулянтов и ростовщиков. Совершив политический переворот, либералы и стоящие за ними силы закономерно установили собственную диктатуру спекулятивно-коммерческого космополитизма в виде Веймарской республики. Промышленность при их режиме переживала упадок, внутренний рынок был захвачен производителями держав-победительниц. Делающие огромные коммерческие и ростовщические капиталы евреи оказались по существу хозяевами страны, колониальной администрацией мировых олигархических интересов, которые сосредотачивались в Англии и в США. Это породило среди переживающих возбуждение бессознательного умозрения немцев ощущение распада народного общественного бытия во всех землях страны. Бессознательное возбуждение традиций родоплеменных отношений способствовало росту самоопределения проживающих в городах немцев не по народному земляческому, а по этническому и расовому признаку. Если в начале буржуазно-демократической революции значительного, а местами и господствующего влияния в представительных учреждениях добились вожди реакционного земляческого народного сепаратизма. И они призывали уничтожить созданную Бисмарком единую Германию, обвиняли Пруссию в имперском отношении к другим германским землям и немецким народам, которые сложились в этих землях, не скрывали желания вернуться к временам государственной самостоятельности народов каждой земли. То затем растущие потребительские настроения горожан, экономическое господство в городах этнически и расово чуждых ростовщиков и коммерсантов, становление крупных олигархических интересов, которые захватывали исполнительную власть в каждой из земель, объединяли все земли в единый рынок, вызвали неуклонное ослабление влияния вождей земляческого народного сепаратизма.

Как и в Италии, первой прочувствовала и осознала распад в индустриальном городе народных общественных отношений как таковых немецкая гуманитарная интеллигенция. Особенно остро осознание такого распада проявилось у гуманитарной интеллигенции католических земель, в которых накануне войны только начиналась индустриализация. Духовной столицей данной интеллигенции стал Мюнхен, главный город самой большой из католических земель, Баварии. Если в лютеранских землях лютеранское мировоззрение позволяло народному сознанию легче приспосабливаться к городскому существованию, оно в самом себе отражало определённые интересы мелкой ремесленной буржуазии и дух обуржуазивания крестьянства. То в католических землях распад народных общественных отношений при индустриализации был более выраженным, отчётливее проявлялся в упадке народной общественной морали, этики и нравственности. Ссылаясь на наглядный пример России, влиятельные в пролетарских кварталах коммунисты в ответ на распад прежнего, земляческого народного бытия предлагали самую радикальную, общегерманскую коммунистическую реформацию народных общественных отношений, которая позволяла свергнуть господство коммерческого спекулятивного капитализма и вернуться к продолжению государственной индустриализации. Чтобы противостоять им, надо было уже идеологически выйти за пределы представлений о народном общественном бытии.