Народные русские сказки
Шрифт:
№25 [103]
Посеял мужик с медведем вместе репу, и родилась репа добрая. Медведь мужику сказал: «Твои коренья, а мои верхушки». Мужик всю зиму ел, а медведь с голоду помирал. На другой год медведь сказал мужику: «Давай сеять пшеницу». Пшеница родилась добрая. «Теперь ты бери верхушки, — сказал медведь мужику, — а мои коренья». Мужик всю зиму ел, а медведь едва с голоду не помер. На третий год мужик один пашет. Медведь к нему пришел и гутарит ему: «Я тебя, мужик, съем, за то, что ты меня обманываешь». А мужик сказал ему: «Погоди, пашню допашу». Медведь и лег под мужичью телегу.
103
Записано в Архангельской губ. священником Михаилом Фиалкиным. AT 1030 + + 154. В варианте сказки опущен традиционный эпизод привязывания медведя к телеге.
В ту пору бежит лиса к мужику и говорит: «Мужик, я тебя от смерти отведу; что ты мне за работу дашь?» Мужик сказал: «Кур мешок», — «Хорошо; я у тебя спрошу: что у тебя под телегою лежит?» А медведь мужику говорит: «Скажи, что колода». Лиса говорит: «Кабы была колода, она бы на телеге была увязана».
В ту пору лиса убежала прочь в кустьи, а после опять возвратилась и говорит мужику: «Что у тебя на телеге лежит?» Мужик сказал: «Колода». — «А кабы колода, в ней бы топор был воткнут». Медведь сказал мужику: «Воткни в меня топор». Мужик и воткнул топор медведю в спину, отчего медведь кончился [104] .
104
Кончаться — погибать, пропадать, умирать.
На другой день выехал мужик на пашню и вывез мешок, а в нем две курицы и борзую собаку. Вдруг лиса прибегает и говорит мужику: «Что, привез кур?» — «Привез». — «Ну, ты же пущай по одной, а не всех вдруг». Мужик выпустил курицу и другую, потом собаку. Собака за лисой, лиса от собаки побежала в нору.
Собака стоит у норы, а лиса сама с собою говорит: «Ноги, что вы делали?» — «Мы бежали». — «А вы, глазки?» — «Мы глядели». — «А вы, уши?» — «Мы слушали». — «А ты, хвост?» — «Я, — говорит, — тебе под ноги мешался, чтоб ты упала». В ту пору лиса осердилась на хвост и высунула его из норы: «На, собака, ешь хвост!» Собака ухватила лису за хвост, вытащила ее и разорвала.
№26 [105]
Быў сабе гаспадар [106] і пашоў гараць [107] . Гаре ён дак гаре, аж прыходзіць воўк. «Чаго ты прышоў, воўче?» — кажа гаспадар. «Прышоў тваі валы з’есці», — кажа воўк. «Мой ты добранькі, мой ты галубок, пачакай [108] хаця, паколь я дагару, а после сабе з’ясі». — «Добра» [109] , — кажа воўк і пашоў пад воз і там лёг. Чалавек той гаре і плаче, аж прыходзіць ліска. «Чаго ты плачеш, чалавече?» — кажа яму ліска. «Я плачу таго, што прышоў да мяне воўк і хоче валы з’есці». — «Ну, калі дасі мне мех курей, то праганю воўка». — «Добра», — кажа гаспадар. Ліска пабегла на гару і крычыць: «Тру-ру-ру-ру! малады князь палюе [110] . Што у цябе, чалавече, пад возам ляжыць?» Чалавек адказвае: «Калода, пане, калода!» — «Каб калода была, то на возе ляжала бы».
105
Записано в Новогрудском уезде Гродненской губ. учителем М. А. Дмитриевым.СУС — 122 Р** (Крестьянин убеждает зверя, который хочет его съесть, позволить допахать) + AT 154 + 68 В (Лиса топит кувшин). Первый сюжет-мотив учтен только в двух белорусских и в двух украинских вариантах. Сюжет типа 68 В учтен в AT только в русских, литовских и греческих сборниках, но встречается и в фольклоре латышей (Арайс — Медне, с. 16), узбеков (Ларец, с. 164—166), таджиков (Таджикские народные сказки / Сост. Р. Амонов и К. Улуг-Заде. Душанбе, 1957, с. 61—62). Русских вариантов — 5, украинских — 12, белорусских — 3. Афанасьев в Примечаниях отметил: «В белорусском варианте этой сказки подробности о том, как хитрила лиса, чтобы избавить мужика от волка, переданы с наибольшей полнотой. Но более всего в белорусском варианте обращает внимание конец — хитрая лиса сама попадается впросак и делается жертвой своей недогадливости» (кн. IV, 1873, с. 7—8).
106
Хозяин.
107
Орать, пахать.
108
Подожди.
109
Хорошо.
110
Охотится.
Воўк як пачуў, як зачне прасіць чалавека, каб узлажыў яго на воз. Чалавек узлажыў воўка на воз и зачаў гараць. І зноў [111] тая ліска пабегла на другую гару і зноў крычыць: «Тру-ру-ру-ру! Малады князь палюе! Што у цябе, чалавече, на возе ляжыць?» — «Калода, пане!» — адказаў мужык. «Каб калода была, то увязана была бы». Воўк ізноў папрасіў чалавека, каб увязаў; і той чалавек, узяўшы вяроўку, так увязаў воўка, што ён пакруціцца [112] не смог.
111
Снова (Ред.).
112
Повернуться.
Лісіца зноў пабегла на трэцюю гару і так само [113] крычыць: «Тру-ру-ру-ру! Малады князь палюе! Што у цябе, чалавече, на возе ляжыць?» Мужык таксама адказвае: «Калода, пане!» — «Каб калода была, то сакера [114] ўрублена ў нёй была бы». Воўк, пачуўшы гэтыя слова, зачаў прасіць чалавека, каб гдзе сакеру прычэпіў [115] , каб яна стырчала [116] . Чалавек, узяўшы сакеру, прышоў да воза дый як рубне ў галаву воўка, дак яго і забіў на смерць.
113
Наречие: как раз, очень (так же? Ред.)
114
Топор (секира).
115
Прицепил.
116
Торчала.
А лісіца, ўбачыўшы гэта, прыбегла да таго мужыка і кажа: «Я цябе абараніла ад воўка; прынесі ж мяне мех курей». — «Добра!» — кажа чалавек дый, ўзяўшы таго забітага воўка, пашоў дадому. Зняўшы шкуру з воўка, ўлажыў ў мяшок заместа курей двух сабак Серку і Берку і пашоў ў поле да ліскі, гдзе яна яго чакала [117] . Прышоўшы туда, ён палажыў мяшок на землю і кажа да ліскі: «Ты разкарачсе добра, каб магла палавіць усе куры, а я іх выпущу». Ліска разкарачалася, як той чалавек казаў, і чакае, паколь ён выпусціць куры. А чалавек, развязаўшы мяшок, як выпусціць сабак, а тые сабаки як зачнуць рваць ліску.
117
Ожидала.
Ліска ледва вырабіласе [118] ад сабак і прыбегла да нары і пытаецца ў сваіх вачэй: «Што вы думалі, як мяне рвалі сабакі?» — «Мы думалі, — кажуць вочі, — каб як прэндзей [119] уцячі [120] да норкі». — «А вы, лапкі?» — «І мы тое самое думалі». — «А ты, хвасціще-дурніще, што думаў?» — «Я думаў, каб як найпрэндзей цябе злавілі і задушылі». — «Ах ты, хвасціще! Аддам цябе сабакам!» Дый вылязла з норкі: «На, — кажа, — Серка, Берка! На хвост!» Тые сабакі парвалі ліскі хвост, дый адарвалі. Ліска бяжыць ужо са злосці [121] да мужыка лаіць [122] — на што ашукаў [123] .
118
Отделалася.
119
Поскорей (польск.).
120
Утечь, убежать.
121
Со злости.
122
Бранить.
123
Обманул.
Бяжыць яна, дак бачыць [124] : аж штось гудзе [125] . Падбягае, аж дзюравы збан [126] з ветрам. «Ах ты, шельма, пане збане! І ты страшыш!» — кажа лісіца, дый ўзяла зачапіла пачапачку [127] на шыю дый панясла тапіць [128] . Прыходзіць да рекі, усадзіла збан дый топіць. У той збан як налілося вады, дак той збан зачаў тапіцца і павалок за сабою ліску.
124
Видит.
125
Что-то гудит.
126
Дырявый жбан (бочонок, ведро).
127
Чапать — брать; следовательно: дужка или ручка, за которую поднимают жбан.
128
Топить.
А той мужык гэтое усе бачыць; пашоў да рекі, выцягнуў [129] ліску, здзёр [130] шкуру дый прадаў.
Старая хлеб-соль забывается
№27 [131]
Попался было бирюк [132] в капкан, да кое-как вырвался и стал пробираться в глухую сторону. Завидели его охотники и стали следить. Пришлось бирюку бежать через дорогу, а на ту пору шел по дороге с поля мужик с мешком и цепом. Бирюк к нему: «Сделай милость, мужичок, схорони меня в мешок! За мной охотники гонят» Мужик согласился, запрятал его в мешок, завязал» и взвалил на плечи. Идет дальше, а навстречу ему охотники. «Не видал ли, мужичок, бирюка?» — спрашивают они. «Нет, не видал!» — отвечает мужик.
129
Вытянул.
130
Содрал.
131
Записано в Черноярском уезде Астраханской губ. писарем О. Л. Волконидиным. Рукопись — в архиве ВГО (р. II, оп. 1, № 93, лл. 3—5; 1857).Первая часть рукописи (лл. 3—3 об.), относящаяся к сюжету «Овца, лиса и волк», опубликована Афанасьевым под таким заглавием в виде отдельной сказки (см. текст № 28), а данный текст следует в рукописи непосредственно за заключительными словами повествования об овце, лисе и волке: «Лиса с овцой тотчас убежали от него подобру-поздорову». В комм. к I т. сказок Афанасьева изд. 1936 г. приведены многочисленные изменения, которые внес Афанасьев в текст. Отметим лишь некоторые характерные примеры стилистической правки. В рукописи: «Бирюк принужден с капканом убираться куда-либо в глухую сторону»; в печатном тексте: «Попался было бирюк в капкан, да кое-как вырвался и стал пробираться в глухую сторону». В рукописи: «Тут лиса с удивлением стала противоречить»; в печатном тексте: «Лиса стала спорить». В рукописи: «Мужик ей с большим умиленьем повторяет свой вопрос»; в печатном тексте: «Мужик повторил ей свой вопрос». Слова волка в рукописи: «...дабы я мог избавиться от преследователей-охотников» заменены в печатном тексте другими: «за мной охотники гонятся». Таким образом, устраняя книжные выражения, Афанасьев стремился как бы вернуть сказке живость слога народного рассказчика, отчасти утраченную в неточной записи сельского писаря.AT 155 (Старая хлеб-соль забывается). Сюжет имеет всемирную известность и встречается во многих сборниках сказок народов СССР, например, в сб.: Тат. творч., I, № 27; Казах. ск., II, с. 159—160; Узбек. ск., I, с. 33—39; Ск. Дагестана, № 26; Осет. ск., № 18, 26. Разновидности сюжетного типа сводятся в основном к трем группам: 1) сказки о замерзшей змее, отогретой человеком; 2) сказки об оживленном человеком льве (тигре) и хитром шакале (лисе); 3) сказки о волке (медведе, змее), избавленном человеком от смертельной опасности, и хитрой лисе. Третью разновидность, распространенную в ряде стран Восточной Европы и Азии, представляют все опубликованные восточнославянские сказки этого типа. Русских вариантов — 12, украинских — 24, белорусских — 4. От них отличаются относящиеся к той же разновидности типа 155 сказки народов Востока, например, указанная выше татарская сказка о спасении человеком змеи из огня. К первой древнейшей группе вариантов, получивших весьма значительное распространение литературным путем, относятся басня Эзопа «Путник и гадюка» (Эзоп, № 176, с. 115) и ее переложения у Федра (I в. н. э.), Бабрия (конец I — начало II в.), Ромула (конец IV — начало V в.), Мари де Франс (XII в.), Петруса Альфонси (XII в.), Штейнговеля (XV в.) и в сборнике «Gesta Romanorum» (конец XIII — начало XIV в.), в голландской поэме о лисе (Reynke de Vos, конец XV в.). К этой же разновидности сюжета принадлежит басня Лафонтена «Поселянин и змея». Начиная с III—IV вв. прослеживается распространение литературным путем сказок второй группы — о неблагодарном льве: старейший вариант в индийском сборнике «Панчатантра». Старейший зафиксированный вариант третьей группы — персидская сказка о неблагодарном волке — датируется XV в. («Anvar-i suhaili» Ed. Eastwich. Hertford, 1854, S. 264). В фольклорных африканских и азиатских вариантах вместо волка нередко действует тигр или леопард (см., например, Амхар. ск., № 27). Эта разновидность сюжета также обрабатывалась некоторыми европейскими писателями, например, польским писателем А. Дыгасиньским — о справедливом зайце (Dygasi'nski A. Zajac. Powie's'c. Warszawa, 1900, s. 253—261). Исследования: Benfey, S. 113—120, 311, 533; Krohn. Mann, S. 38; Бобров. РФВ, 1907, № 3, с. 174, 178—180; Wesselski, S. 204; Liungman, S. 23—25; Krzyzanowski. Sz., II, S. 221—222; Chauvin, II, № 109, p. 120—121.
132
Бирюк — волк (Ред.).