Народные русские сказки
Шрифт:
Ничего не сказала старику золотая рыбка, повернулась и ушла в глубину моря. Старик воротился назад, смотрит и глазам не верит: дворца как не бывало, а на его месте стоит небольшая ветхая избушка, а в избушке сидит старуха в изодранном сарафане. Начали они жить по-прежнему, старик опять принялся за рыбную ловлю; только как часто ни закидывал сетей в море, не удалось больше поймать золотой рыбки.
Жадная старуха
№76 [243]
Жил старик со старухою; пошел в лес дрова рубить. Сыскал старое дерево, поднял топор и стал рубить. Говорит ему дерево: «Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю». — «Ну, сделай, чтобы я богат был». — «Ладно; ступай домой, всего у тебя вдоволь будет». Воротился старик домой — изба новая, словно чаша полная, денег куры не клюют, хлеба на десятки лет хватит, а что коров, лошадей, овец — в три дня не сосчитать! «Ах, старик, откуда все это?» — спрашивает старуха. «Да вот, жена, я такое дерево нашел — что ни пожелай, то и сделает».
243
Место
76(40) AT 555. Вариант сюжета об исполнении всех желаний замечателен мотивами, в которых отражается крепостническая действительность и самодержавный гнет. И неслучайно цензор усмотрел в нем «неприличное сопоставление высших чинов и неуважительный отзыв о государе». Финальный эпизод чудесного превращения старика и старухи в животных имеет соответствие в ряде восточнославянских вариантов.
В сноске Афанасьева приведены варианты начала и вариант конца.
Начала: «Вариант 1: Жили-были старик да старуха. Старик на печи лежит, а старуха его бранит: «Поди-ка, старый хрыч, хоть дрова руби!» Пошел старик, лесину подломил — выскочила лисица и говорит: «Чего тебе, старик, надо?» — «У меня, матушка лиса, хлеба нету». — «Поди домой, все будет». Вернулся старик домой, а у него уж хлеб есть. На другой день старуха опять посылает старика дом просить. Пошел старик к лисице: «У меня, — говорит, — матушка лиса, дома нету». — «Поди домой, все будет». Вернулся старик, а у него уже каменный дом. На третий день старуха опять посылает его скота просить. Пришел старик к лисице и говорит: «У меня, матушка лиса, скота нету». — «Поди домой, все будет». Вернулся старик, а у него целый двор скота. (Записано в Чердынском уезде Пермской губ.).
Вариант 2: Жил старик со старухой, детей у них не было. Раз поехал старик на своей кобыле в лес по дрова; приехал, подошел к сухой лесине и собирается ее срубить, да вдруг увидел на ней птичку-невеличку. Птичка-невеличка бает старика: «Дедушка, не руби эту лесину; я тебе, что хошь сделаю». «А что сделаешь?» — бает старик. «Хоть злата, хоть серебра дам». — «Ладно», — сказал старик. Дала ему птичка-невеличка целую кучу денег. Принес старик домой и зажил со старухою богато-богато. Пожили сколько-то времени, бает старуха старику: «Ступай к птичке-невеличке, пусть тебя начальником сделает, хоть сотским — все лучше!» (Записано в Енисейской губ.)».
Вариант окончания: «Ступай-ка ты к птичке-невеличке да проси, чтобы нас святыми сделала». Старик пошел в лес, просит птичку-невеличку сделать их святыми. «Хорошо!» — сказала птичка. Старик воротился домой — нет ни дворца, ни денег, ни запасов; стоит старая избушка, набок покосилася, а в избушке старуха в прежнем дырявом сарафане сидит. Как быть? Чем кормиться? Говорит старуха: «Ну, старик, поди к птичке, попроси хлеба да денег; не умирать же нам с голоду!» Пошел старик: «Матушка птичка-невеличка, дай нам хлеба и денег, ведь нам есть нечего». Отвечает ему птичка: «А разве святые едят? А разве святым нужны деньги?» Сказала и улетела...»
К словам «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей» (с. 90) дан вариант: «Будь же ты, старик, пес, а твоя жена сука!»
Близкий сообщенному Афанасьевым в сносках вариант типа 555 — о чудесной птичке — имеется в сборнике мордовских сказок (Эрзян. ск., № 17).
Пожили с месяц; приелось старухе богатое житье, говорит старику: «Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают! Захочет бурмистр, и тебя и меня на работу погонит; а придерется, так и палками накажет. Ступай к дереву, проси, чтоб ты бурмистром был». Взял старик топор, пошел к дереву и хочет под самый корень рубить, «Что тебе надо?» — спрашивает дерево. «Сделай, чтобы я бурмистром был». — «Хорошо, ступай с богом!»
Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидают: «Где ты, — закричали, — старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!» А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику: «Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней».
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает: «Что тебе надо, старичок?» — «Сделай меня барином, а старуху барыней». — «Хорошо, ступай с богом!» Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей — иное дело, все бы нам завидовали».
Погнала старика снова к дереву; взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево: «Что тебе надобно?» — «Сделай меня полковником, а старуху полковницей». — «Хорошо, ступай с богом!» Воротился старик домой, а его полковником пожаловали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха: «Велико ли дело — полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею». Пошел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня генералом, а старуху генеральшею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику: «Велико ли дело — генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царем, а меня царицею». Пришел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» — спрашивает дерево. «Сделай меня царем, а старуху царицею». — «Хорошо, иди с богом!» Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали: «Государь-де помер, тебя на его место выбрали».
Не много пришлось старику со старухой нацарствовать; показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему: «Велико ли дело — царь! Бог захочет, смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами».
Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту ж минуту старик
Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове
№77 [244]
Ершишко-кропачишко [245] , ершишко-пагубнишко склался на дровнишки [246] со своим маленьким ребятишкам [247] ; пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро и в этом озере выпросился остаться одну ночку; от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет. Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добало (?) подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собрались во един круг и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом: «Будь ты, — говорят, — нашим судьей».
244
Место и время записи неизвестно.
AT 254=АА* 254. Сказки о Ерше Ершовиче встречаются только в русском материале. Насчитывается 23 опубликованных текста, из них пять в сборнике Афанасьева. Текст № 556 перепечатан им из лубочного издания (Ровинский Д. Русские народные картинки. СПб., 1881, кн. I, № 173). Данный текст выделяется подробностями судебной волокиты Ерша с Лещом. К сюжетному типу 254 примыкает украинская сказка о суде над ершами: по прошению рыб царь определяет место для ершей (Етногр. зб., т. 37—38, 1916, № 365). Сюжет связан с русской сатирической повестью XVII в., известной по рукописным спискам XVII—XVIII вв. и по лубочным переделкам. Некоторые исследователи полагают, что сказка, самые ранние записи которой сделаны в XIX в., имеет устное происхождение и бытовала еще до появления рукописной повести, близкой отчасти к фольклорному стилю. Однако этот вопрос является спорным. Исследования: Шляпкин И. А. Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове. — ЖМНП, 1904, август, с. 380—400; Адрианова-Перетц. Очерки, с. 124—162; Адрианова-Перетц. Сатира XVII в., с. 143—147, 168—174; Лапицкий И. П. Повесть о Ерше Ершовиче. — В кн.: Русская повесть XVII в. — М.; Л.: ГИХЛ, 1954, с. 428—440; Романова Л. Т. Сюжет о Ерше Ершовиче в устном народном творчестве. — В кн.: Славянский филологический сборник, Уфа, БГУ, 1962, с. 409—420; Юдин Ю. И. Тема социального протеста в русских бытовых сказках о судах и судьях. — В кн.: Проблемы изучения русского народного творчества. М.: МОПИ, вып. 4, 1977, с. 31—47; Аникин, с. 76—77. Популярной обработкой народной сказки является «Судное дело Ерша с Лещом» Б. В. Шергина (в его книге «Поморские были и сказания» — ряд изданий). К словам «пред свое величество» (с. 92) Афанасьев сделал сноску: «В рукописи прибавлено: «пред ершово высочество».
Слова сома: «С Петрова дня и до Ильина дня» означают: с 29 июня до 20 июля с. ст. К этим дням древних земледельческих праздников восточных славян («С Петрова дня красное лето, зеленый покос»; «Илья лето кончает, жито зажинает») церковь приурочила чествование христианских апостолов Петра и Павла, пророка Ильи, наделенного в народной среде чертами языческого бога-громовника.
245
Кропотливый беспокойный.
246
Санки.
247
Творительный падеж множественного числа.
Сом послал за ершом — добрым человеком и говорит: «Ерш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?» — «Потому, — говорит, — я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно снизу и доверху и запустело». — «Ни вовек, — говорит рыба-сом, — наше озеро не гарывало! Есть ли у тебя в том свидетели, московские крепости, письменные грамоты?» — «Есть у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: сорога-рыба [248] на пожаре была, глаза запалила, и понынче у нее красны».
248
Плотица.
И посылает сом-рыба за сорогой-рыбой. Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей [249] , туды же понятых, зовут сорогу-рыбу: «Сорога-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество». Сорога-рыба, не дошедчи рыбы-сом, кланялась. И говорит ей сом: «Здравствуй, сорога-рыба, вдова честная! Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» — «Ни вовек-то, — говорит сорога-рыба, — не гарывало наше озеро!» Говорит сом-рыба: «Слышишь, ерш, добрый человек! Сорога-рыба в глаза обвинила». А сорога тут же примолвила: «Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!»
249
Моль — мелкая рыба разного рода, снетки несушеные.
Ерш не унывает, на бога уповает: «Есть же у меня, — говорит, — в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и поныне у него крылья красны». Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туды же понятых (это государские посыльщики), приходят и говорят: «Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество». И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом-рыба: «Скажи, окунь-рыба, гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» — «Ни вовек-то, — говорит, — наше озеро не гарывало! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!»