Нарушая приказы
Шрифт:
Поднес к губам палец и прошипел:
– Шшшшш….
Вновь прильнул к отверстию в воротах. Видно было только старика да двух мужиков, в стареньких потрепанных стрелецких кафтанах. Еще несколько человек, явно не попали в поле зрения, о присутствие их можно было понять, по разговору. В темноте трудно разглядеть лица, но узнать в старике хозяина дома было не сложно. Тот махал руками, и что-то рассказывал. Изредка показывал в сторону сарая.
– О нас толкуют, – пробормотал капитан, – эх, чувствовал, что какой-то не простой хозяин
– Тать? – переспросил царевич.
– Да нет. Именно разбойники. Эти налетят, ограбят, а тать она по-тихому. Воровство без разбоя.
– А что делать то будем господин капитан? – спросил денщик.
– Люди – русские, предлагаю поговорить. Нам втроем с этой оравой – не справиться. Был бы трезв хотя бы Шипицын… – Вздохнул.
Вернулся к тому месту, где несколько минут назад спокойно спал. Поднял кафтан.
– Если бы, да кабы, – проговорил Шредер, – то во рту росли грибы.
Стряхнул с него прилипшую солому.
– Ничего, прорвемся, – подмигнул мальчишкам, накинул на плечи кафтан.
Направился к воротам. Остановился на минуту, вновь подмигнул царевичу и открыл дверь. Сделал шаг в ночную тьму.
Старик, когда узнал, что сыновья его (все пятеро) с отрядом к нему скачут, чуть не поперхнулся. Не ожидал, что они так быстро с промыслов вернутся. Поэтому, прежде чем всадники к дому подъехали, самолично выскочил на улицу. Гости «дорогие» сейчас в сарайчике почивали, и будить их непотребно было. Без умысла их медовухой напоил, надеялся, что те отоспятся утром да по делам уедут, а тут эвон как все вышло. Сама добыча в капкан попала. Чай если бы не гроза мимо проехали.
А тут голубь сизый на крылечко приземлился. Заходил по нему закурлыкал. Супружница та сразу глаза открыла, сон у нее очень уж чуткий. Его рукой в бок, сыновья вон едут.
Вот и накинув на плечи старенький зипун, выскочил старик на улицу. Голубя тот час изловил, да в клетку, что в сенях стояла, бросил. Сам же бегом к воротам. Но прежде чем открыть на собаку грозно так посмотрел, что та сразу поджав хвост, скрылась в конуре.
Отворил ворота, да сыновей впустил.
– Здорова батя, – проговорил старший, спрыгивая с коня. И тут же к нему подбежал мальчишка лет шестнадцати. Взял зверя под уздцы.
– Тихо вы нехристи, – проворчал старик, – гостей шумом своим разбудите.
– Что за гости? – поинтересовался средний брат. И тоже с лошадки спрыгнул на землю.
Вздохнул старик тяжело. Кафтаны у детей совсем обносились, сапожки стоптались.
– Служивые из Нарвы. Пятеро. Двое еще недоросли.
– А нам-то, какая выгода будет? – поинтересовался старший.
– Это вы уж сами решите.
– Экий ты батька! – вспыхнул средний, – Дело предлагаешь, а вот выгоды, которую мы поимеем, не говоришь. Ну, да бог с тобой. Где они?
– В сарае, – молвил старик и указал рукой в сторону пристройки.
– Не проснутся? – поинтересовался старший, доставая из-за пояса пистолет.
– А ты, как будто моей медовухи не пивал, – укорил сына старик.
– Пивал, – улыбнулся тот.
Ему и братьям пояснять не нужно. Медовуха у батьки славной выходила. Любого могла с ног свалить. Выпил такой ведерко и почитай, день проваляешься.
Старший брат уже собирался рукой махнуть, что, дескать, пора мужики с коней слезать, но тут дверь сарая скрипнула, и на улицу вышел офицер. У старика аж рот от удивления открылся.
– Что же ты хозяин, гостей то так принимаешь, – проговорил тот, извлекая из-за спины два пистолета. – Спасибо тебе за гостеприимство, но зачем зло творить!
– Какое зло? – спросил хозяин, делая вид, что не понимает о чем речь.
– Разбойничков, зачем на нас навел?
– Так, это не разбойнички, – вдруг залепетал старик, – это дети мои. Фрол, Семен, Акимка, Федот да Глеб. Вот с товарищами отца проведать приехали…
– Может и дети, – согласился Шредер, – да вот только старшие твои из стрельцов, что несколько лет назад бунтовали, а мы люди государя Петра. Они, – он кивнул в сторону братьев, – на нас давно зло держат. Мы для них как бельмо на глазу…
– Экий ты, – проговорил старший, – мы же люди простые. Времена сейчас тревожные. Незнаем кто по лесам да полям странствуем. Вот и ездим при оружии. Ты вот кто? – поинтересовался он, – Кроме того, что ты человек Петра.
– Капитан солдатского полка Христофор Шредер. – Представился офицер. Не сводя пистолетов с братьев, добавил, – Были бы вы шведы, разглагольствовать не стал, а так желаю потолковать. – Задумался, оглядел разбойничков и добавил, – Но не со всеми. А только с братьями.
Фрол, так звали старшего, запихнул за пояс пистолет. Затем махнул рукой, и его люди опустили оружие.
– Тогда пошли в дом, господин капитан, – проговорил он. – В ногах правды нет.
– Э нет, – молвил капитан, – я сначала с людьми своими переговорю. Чай, как только мы в дом войдем, людишки твои в сарай ворвутся.
– Не ворвутся, – пообещал Фрол. – Слово даю.
Христофор посмотрел сначала на старика, затем на четверых братьев и только потом на остальных разбойников.
– Будем считать, что поверил, – сказал капитан, – но все равно, я сперва с людьми своими переговорю, а, то не дай бог, подумают о плохом…
– Твое дело солдатский капитан, – проговорил Фрол.
Повозка с порохом догорала. То тут, то там шныряли солдаты, пытавшиеся затушить пламя. Молодой офицер шведской армии стоял рядом с генерал-майором фон Шлиппенбахом. По его предположению молния ударила прямо в находившуюся рядом пушку, ну, искры и полетели. Взрыв был такой, что окажись рядом люди – жертв было бы не избежать. Вот только в этот момент артиллерийский расчет укрывался в шатре. Солдат накрыло взрывной волной, но не более.