Нарушая условности

Серова Лана

– Да, я так считаю, - ответила Дина напряженно.

Я сел за стол и запустил руки в волосы. Закрыл глаза и сделал глубокий вдох, надеясь, что могу рассуждать здраво.

– Андрей, - голос Дины раздался совсем рядом, - мы могли бы хотя бы попробовать….

Я резко вскинул голову.

– Мы пробуем уже три года. Три гребаных года, Дина!

Неосознанно я повысил голос и выругался про себя за этот порыв. Жена смотрела на меня, и ее глаза наполнялись слезами.

– Я устал. Давай хотя бы в этот раз все пройдет гладко, черт возьми! Просто

прими это.

Дина замотала головой и сжала губы.

– Ты все решил, да?

Я медленно поднялся и подошел ближе к жене. Протянул к ней руку, но она отшатнулась от меня. Сложила руки на груди, обхватив себя, словно в попытке согреться от озноба. Она выглядела сломленной. Черт, муки совести навалились на плечи с новой силой, но я ждал этого.

– Мне жаль.

Я обошел ее и направился к выходу. Сам до конца не осознавая происходящее, я стал обуваться чисто на автомате. И в тот момент, когда ладонь легла на ручку двери, я услышал крик позади себя.

– Ты не можешь!!!! Громов, ты не можешь так поступить!!!

Дина стояла в коридоре, заламывая руки. Волосы спутались, глаза горят. Прислонился спиной к двери и приподнял бровь.

– Нет. Могу, Дина, - ответил ей спокойно, а затем добавил устало, - давай без этих сцен.

Боль в висках разрослась с новой силой, и я, прикрыл глаза. Все это было похоже на сцену из дешевого сериала, режиссером которого был я сам.

– Если ты хочешь трахать кого-то, так и скажи…

Я почувствовал, как ярость наполняет кровь и сделал шаг вперед.

– Лучше молчи, Дина, - тихо проговорил ей, но жена злобно рассмеялась.

– Ну а что? Хочешь сказать, я не права?

Она откинула волосы назад и улыбнулась.

– Я же знаю тебя, как облупленного. Ты просто успокаиваешь свою долбаную совесть. Но не впутывай меня в это.

Дина подошла ближе и, протянув руку, уткнулась пальцем мне в грудь.

– Хочешь сказать, ты уходишь из-за меня?

Я положил руки на плечи жены и слегка встряхнул. Смотрел ей в глаза, но видел, что она не понимает.

– Не из-за тебя, Дина!
– процедил сквозь зубы, - из-за нас, черт тебя побери! Неужели ты не видишь?

Жена вздернула подбородок и отвела глаза.

– Потому что больше нет нас, - прошептал ей, - уже давно нет. Не брак, а жалкая бутафория.

Дина закрыла глаза и вырвалась из моего захвата. Сделала шаг назад и сухим, ничего невыражающим голосом произнесла, смотря мимо меня.

– Делай что хочешь, Громов. Мне все равно.

Сказав это, она просто развернулась и ушла. Скрылась в комнате, закрыв за собой дверь. Я же так и остался стоять в коридоре, пытаясь ответить на один единственный вопрос. Что же я, черт возьми, натворил?

***

В университет я опоздал на сорок минут. Зашел на кафедру и увидел там лишь преподавателя по математике, уткнувшегося в монитор своего компьютера. Мужчина рассеянно кивнул на мое приветствие, не поднимая головы. Я бросил мимолетный взгляд к столу Соловьевой. Девушки не было, и я был даже рад этому.

Зашел

в кабинет, закрыл за собой дверь и, подойдя к столу, рухнул в кресло. Обхватил голову руками и откинулся на спинку кресла. Чувствовал я себя паршиво. Во мне словно боролись две сущности. Одна считала, что я поступил правильно. Вторая же порождала мерзость от осознания своего поступка. Я жалел, что так вышло. Но это было сожаление не от самого разговора. Грусть и горечь, принятие конца. Он был неизбежен. Мысли о жене не давали покоя. Я надеялся, что она справится. Мы справимся. На этот раз по отдельности, но другого не дано.

Посмотрел на часы, до моей лекции оставались считанные минуты. Резко выдохнув, я стал собирать бумаги со стола и направился в аудиторию.

***

Я даже не заметил, как пролетел этот проклятый день. Все делал на автопилоте. Студенты чувствовали мои настроение и вели себя тихо. Вызвал одного из четверокурсников и отчитал его за какой-то несущественный промах, на который в обычный день даже не обратил бы внимания. И когда я вернулся в свой кабинет, было одно лишь желание. Забрать свои вещи и свалить в какой-нибудь кабак с целью напиться. Именно это я и намеревался сделать, но все мои планы полетели к чертям.

Когда я увидел Соловьеву в своем кабинете, едва сдержался от нервного смеха. Черт, видимо кто-то свыше решил, что это будет хорошей насмешкой судьбы. Девушка не видела меня, и я некоторое время стоял в дверях, просто смотря на нее. А ее внимание было полностью поглощено телефоном, и я поймал себя на мысли, что хочу знать, почему она улыбается.

Черт его знает, что нашло на меня. Все произошло словно в считанные секунды, и вот уже я стою, держа девушку в своих руках, и предлагаю ей провести со мной ночь. Наверное, я подсознательно хотел, чтобы она отказала. Именно сейчас, именно в этот день. Ждал этого, даже хотел, черт возьми. Чтобы еще больше возненавидеть себя, а потом залить все эти чувства хорошим виски.

Я видел, что Олеся опешила, она не ответила, смотря на меня своими огромными глазами.

– Я не прошу тебя решить сейчас, Олеся, - приложил палец к ее губам, надеясь, что она даст мне договорить, - я готов ждать. Сколько ты хочешь. Просто скажи, что ты тоже этого хочешь. Когда осознаешь. Либо же пошли куда подальше, можешь даже врезать чертову декану за домогательства.

Вторая моя рука так и осталась на ее бедре, все еще поглаживая. Я чувствовал, как девушка дрожит, и, черт возьми, эта дрожь передавалась и мне.

Олеся просто смотрела мне в глаза, продолжая молчать, и именно в этот момент я ощутил себя полным идиотом. Я понимал, что поступаю неправильно. С ней - неправильно, с этой девочкой. Нельзя с ней так. Не в том состоянии, что находился сейчас. Рука замерла, и я почувствовал себя еще паршивее. Сделал шаг назад и отошел к столу, повернувшись к Соловьевой спиной. Я думал, нельзя презирать себя еще больше. Но я себя недооценивал.

– Можешь идти, Соловьева, - глухо сказал ей, не оборачиваясь.