Нарушенная клятва
Шрифт:
Что же она наделала? Никогда не найти ей общего языка с малышкой. Ах, Луиза, Луиза.
И снова замерла работа во дворе. Теперь все, кто там находился, с недоумением наблюдали, как жена молодого хозяина ведет в дом ребенка Леонильды.
Мак, направлявшийся в загон для скота с двумя лошадьми на поводу, замер с открытым ртом. Вместе с ним оцепенели Дуг Скотт, Первый, Второй, Третий, и Ма Первая, вышедшая во двор с ведром помоев. Тилли прошла мимо них и ей показалось, что она видит сказку про заколдованное время — все стали недвижимыми до появления волшебника.
Ступеньки
Это зрелище больше всего поразило Мэтью. Альваро Портез отличался редким умением скрывать свои чувства, но и он не мог остаться равнодушным при виде возникшей в дверях высокой стройной женщины, державшей на руках крошечное создание в потрепанной одежонке. В первую минуту ему показалось, что он видит привидение, так как разум упорно настаивал, что в реальной жизни подобное произойти не могло. И все же, перед ним стоял не призрак, а в обращенных на него глазах горел огонь битвы, и битвы выигранной.
— Что все это значит? — Голос Альваро Портеза утратил свою обычную притворную учтивость. — Зачем вы привели сюда этого ребенка?
— Неужели я ошиблась? — Тилли сделала удивленное лицо. — Разве не вы хотели, чтобы мы взяли этого ребенка.
Не ожидавший услышать ничего подобного, Альваро Портез в растерянности оглянулся на Мэтью.
— Нет, мадам, я ни о чем таком не думал. И буду вам очень признателен, если вы уберете ее отсюда.
— Но она, насколько я понимаю, дочь моего мужа. — Тилли повернулась к Мэтью. Появившееся на его лице выражение, какого она никогда не видела раньше, наполнило ее сердце жалостью. Своими словами она словно унижала его.
Но сейчас шло сражение и для жалости времени не было.
— Вы называете Мэтью своим племянником, — снова обратилась Тилли к старику. — Значит и ребенок в какой-то степени ваш родственник. Разве не так?
— Да как вы смеете?
— Смею, мистер Портез, еще как смею, — в ее голосе зазвучал металл. — Мало того, мне точно известно: вы приложили руку к тому, чтобы здесь появилась мать этого ребенка.
— Я не имею никакого отношения к их возвращению.
— Все это ложь, и вы это знаете. Мне с недавнего времени стали известны ваши намерения, — теперь лгала она, но так самозабвенно, что и сама верила своим словам. — Я ждала, что кавалькада вот-вот появится. А теперь… — Она повернулась к Мэтью, который как-то странно смотрел на нее. Что-то знакомое было в этом взгляде… Так смотрели на нее деревенские дети, дразнившие ее колдуньей. Она глубоко вздохнула, и как можно непринужденнее продолжила: — теперь мне нужна сотня песо заплатить за ребенка. Твой дядя с удовольствием заплатил им за то, чтобы они приехали и остались. Думаю, будет справедливо, если мы сейчас заплатим, чтобы они уехали.
— Мадам, вы зашли слишком далеко.
— В таком случае, сэр, я полагаю, что мы с вами квиты.
В воздухе повисла зловещая тишина. Альваро Портез, казалось, лишился дара речи.
— Этому — не место под крышей моего дома, — указывая на девочку, наконец проговорил Портез, не прибавив даже слова «ребенок».
— А у меня и в мыслях не было оставлять ее под вашей крышей, сэр. Да и нам нет смысла дальше оставаться здесь. С сегодняшнего дня мы переселяемся в новый дом.
— Но вы не можете это сделать: он еще не достроен.
Он вопросительно посмотрел на Мэтью.
— Одна комната закончена и кухней можно пользоваться, так что мы прекрасно устроимся. — Тилли обернулась к мужу и спокойно сказала: — Пойдем, Мэтью, нам надо кое-что решить.
Безмолвствовавший во время разговора Мэтью и сейчас мог только молчать. Взглянув на Портеза, он впервые заметил брешь в несокрушимой броне, старик просительно качал головой. По-прежнему храня молчание, Мэтью последовал за женой в коридор, а оттуда — в их комнату.
Там в это время были Кэти и Вилли. Стоило Тилли спустить девочку с рук, как Вилли с решительным видом направился к ней. Когда Жозефина увидела устремившегося к ней белолицего Вилли, она в испуге отступила, и в этот же момент мальчик вцепился в нее. Она с криками махала руками, отталкивая его, тогда, в свою очередь, завопил и Вилли. Свалка продолжалась, пока пришедшая в себя Кэти не схватила драчунов за руки и не растащила в стороны, приговаривая: «Успокойтесь, тише, перестаньте». У двери она остановилась и взглянула на Тилли.
— Я отведу детей наверх, хорошо?
— Да-да, конечно.
Дверь за ними закрылась, детские крики затихли и Тилли осталась наедине с Мэтью.
Не говоря ни слова, они смотрели друг на друга. Наконец Мэтью, повесив голову, произнес ее имя. Тилли молчала. Тогда он прикоснулся к ней и она, вздрогнув, как от удара, отшатнулась.
— Нет-нет, — взмолилась она, отступая к окну.
Присев на краешек стула, закрыв лицо руками, Тилли сидела неподвижно, борясь с заполнившей сердце ревностью и завистью. Ее мучила ревность от того, что он сжимал в объятиях ту красивую смуглую девушку, а завидовала она тому, что их близость дала такой ощутимый результат, как этот ребенок. Почему же она, проводя с Мэтью каждую ночь, до сих пор не ощущала в себе никаких признаков зарождения залога их любви.
Тилли глухо застонала, и из ее груди вырвались рыдания. В тот же момент Мэтью бросился к ее ногам, обхватил за талию и уткнулся лицом в ее колени.
— Любовь моя, дорогая моя Тилли, прости меня, прости.
Она не сразу нашла в себе силы заговорить. Мэтью продолжал стоять на коленях, не поднимая головы, а она гладила его по голове, как ребенка.
— Почему ты мне ничего не рассказал?
— Я не мог… Да и в то время это как-то не имело особого значения. Она… была и с другими. — Он поднял голову и посмотрел на нее. — Не думай, что я стараюсь оправдаться, но это на самом деле так и было. Карденас ею торгует. Потом оказалось, что она ждет ребенка. Карденас пришел ко мне и заявил, что ребенок от меня. Все произошло в первый год моего пребывания здесь. Дядя ему заплатил и они уехали. Ребенка я не видел до… сегодняшнего дня, Тилли. — Мэтью сжал ее ладони, — …ты сознаешь, что ты сделала и делаешь?