Нарушенный покой Хозяйки Лабиринта
Шрифт:
Когда с завтраком было покончено, мы, захватив чашки с крепким кофе, перешли в маленькую светлую комнату, которая одновременно являлась спальней Кэрол и ее рабочим кабинетом. Подойдя к письменному столу и осторожно приподняв белую марлю, Кэрол извлекла оттуда продолговатый предмет небольших размеров.
— Осмотри его внимательно. Только, умоляю, Джо, осторожно!
Она подвинула ко мне бурый потемневший лист, покрытый с обеих сторон тонким стеклом, скрепленным прозрачной клейкой лентой.
Я склонился над папирусом. Его покрывали ровные, красивые, слегка поблекшие греческие буквы, местами совершенно неразборчивые. Внизу был виден рисунок, изображавший стоящую женщину в длинной,
Приблизив лицо почти вплотную к рисунку, я прочитал надпись у ног женщины: Атана Погниа Ветры Голуби Лабиринт.
Оторвавшись от папируса, я взглянул на Кэрол:
— Мой греческий, конечно, оставляет желать лучшего, но все же мне кажется, что это не классический древнегреческий язык?..
Кэрол смотрела на меня широко открытыми от удивления глазами.
— Джо, ради Бога, откуда ты знаешь об этом?
— Не знаю. Я догадываюсь только, что Атана — это не ошибка, а просто древняя форма имени Афина. Ведь человек, имевший столь великолепный почерк, должен был знать, как пишется такое известное имя?..
— Так… Какие еще выводы?
— Не требуй слишком много от скромного автора детективных романов. Словом Потниа, как мне кажется, пользовался Гомер применительно к богиням. Его можно перевести как госпожа, хозяйка, не так ли? — Я снова присмотрелся к папирусу. — Таким образом, подпись под рисунком гласит: Атана, Госпожа Ветров, Голубей и Лабиринта.
Я поднял голову и ухмыльнулся.
— Так вот почему ты столько времени потратила на этот папирус… — удовлетворенно протянул я. — Конечно! Хозяйка Лабиринта, главное божество жителей Крита!
Кэрол взяла в руки папирус. Какое-то время она молча смотрела на меня, ничем не выдавая своих чувств. Затем неожиданно рассмеялась.
— Почему ты мне никогда об этом не говорил?
— О чем?
— О том, что ты интересуешься этими вопросами?
— Этими вопросами, если ты имеешь в виду эгейскую цивилизацию, я не интересуюсь. И мне нет никакого дела до критцев с их линейной письменностью. Что меня действительно интересует, так это просыпаться по утрам под воркующий голос молодой женушки, хлопочущей над подносом с моим вкусным завтраком. Ну а поскольку нет у тебя подобного намерения, то прочитай уж мне этот папирус, а после я буду вынужден попросить у тебя еще одну чашечку кофе.
— Ты получишь целую плантацию, Джо, но сначала послушай, что я тебе скажу. — Она заколебалась, но через секунду продолжила: — Думаю, ты будешь мне полезен…
Мои брови стремительно поползли вверх.
— О, дорогая, я очень польщен…
— Это кажется почти невероятным, — проигнорировав мою реплику, она прикоснулась к папирусу, — и все же у меня нет никаких сомнений в подлинности документа. Хоть ты и не специалист в этой области, но наверняка удивишься не меньше меня. Этому папирусу около двух тысяч трехсот лет и нашли его в прошлом году в Египте среди руин греческого приморского поселения на границе с пустыней. Я считаю чудом, что он, пусть даже частично, уцелел в этой местности. Его привезли в Англию вместе с большой партией других папирусов, а мой университетский приятель, палеограф, начал прочтение всей партии именно с него. Как видишь, надписи в некоторых местах настолько стерлись, что мне пришлось прибегнуть к рентгеновскому просвечиванию, чтобы восстановить след каламоса, то есть тростинки, которой были сделаны эти надписи. Но о подробностях позднее. А сейчас я хочу прочитать тебе текст. Это мой перевод на английский. Он, может быть, несовершенен, но по смыслу, кажется, верен. Послушай:
Никто не умер там, никто там не родился, И ни один из смертных тронуть не посмеет Мотыгой тяжкою святой твердыни Кероса Ни для возделыванья злаков сочных, Ни для добычи серебра и злата. Кто ж, любопытством или алчностью охвачен. Средь белых скал копается, подобный вепрю. И нарушает сон Хозяйки Лабиринта, Тот в бездну канет, с ним и его имя.На этом заканчивается поэтический текст. Ниже дописано той же рукой:
«Слова о Матери начертал я, Перимос-мореход, который жизнь свою провел на море и видел один раз Керос. Я направлялся в Византию с грузом амфор полных пшеницы. И вдруг увидел остров, но не направил свой корабль к нему, а обошел вокруг. Тут наступила ночь, Морфей закрыл глаза моей команде, лишь я один воздал Богине жертву пшеницей и вином. Звезда всех моряков смотрела мне в лицо. Я не будил своих людей, чтоб не нарушить сон Хозяйки Лабиринта. Последним здесь мой прадед был и умер, не оставив сына. С тех пор нет у нее жреца. Все это поведала мне мать, мне ж некому поведать. Сей свиток заберу с собой в могилу, чтобы отдать его Хозяйке, когда ее увижу под землей. Так никогда никто вовеки не узнает секрет Хозяйки Лабиринта. А если кто-то будет мимо проплывать, то проплывет он мимо. А если воды выбросят несчастного на этот берег, то не отыщет он ее, а если попытается, то канет в бездну, с ним и его имя. Заснула Потниа, как засыпают люди. Проснется же во славе, когда наступит время…»
Кэрол замолчала и осторожно положила папирус на стол.
— Ниже рисунок и подпись, которую ты уже прочитал, — добавила она тихо. Поднявшись со стула, она подошла к окну и, закрыв глаза, прислонилась лбом к стеклу. Затем внезапно обернулась. — Чтобы понять, какое это имеет значение, подумай об одном: критцы создали морскую державу шесть тысяч лет тому назад. Пропало все: культура, города, государственная система, исчез язык. Остались только слабые следы в легендах греков, которые эту державу уничтожили. И вот в момент, когда греческая эра шла к своему концу, в одном из поселений, лежащем далеко от континентальной Греции, потомок колонистов, умирая, пишет, что его прадед был жрецом Хозяйки Лабиринта, культ которой исчез как минимум за тысячу лет до его рождения. Наш папирус подробно описывает Атану, Потнию — Госпожу Голубей, Ветров и Лабиринта, главное божество критцев. Мало того, он дает нам понять, что святилище этой богини находится в недоступном месте, и вовсе не на Крите, а на небольшом необитаемом острове, настолько затерянном, что вряд ли удастся его найти. А что это значит? Это значит, что святилище, сохранившееся в течение тысячелетий от греков, которые исследовали все острова и островки Средиземного моря, может существовать до сих пор!!!
Я покачал головой и открыл было рот, но Кэрол быстро приставила ладошку к моим губам:
— Это еще не все! Через тысячу лет после падения критского государства грек Тукидидес писал: «Первым, как мы слышали, флотом обладал Минос. Господствовал он над большей частью моря, называемого ныне Греческим, был он также владыкой Циклиад…» Выражение «как мы слышали» означает, что в преданиях греков хорошо сохранились следы борьбы с Критом. Целиком легенд о борьбе с Критом осталось немного, и все они имеют огромное историческое значение.