Нас с тобой трое
Шрифт:
Но вместо этого, сам не веря себе, Тимур спросил:
— А вы уже выбросили его вещи?
— Око за око, — пробормотала Лиза.
Жизнь, как ни странно, продолжалась своим чередом.
Не было никаких катастроф, люди ходили по улицам с обычными лицами, ездили машины, пыхтели трамваи.
День сменялся другим днем, пока однажды Тимур не понял, что уже больше недели не звонил Тамаре.
Обычно она сама прерывала такие паузы, и, набирая её номер, Тимур вспоминал, не ссорились ли они.
Ничего
— А, — сказала Тамара гудка этак после пятого, — вот и ты.
— Вот и я, — согласился Тимур. — Куда пропала?
— Мне было любопытно, — с нескрываемым ехидством ответила она, — когда вообще ты про меня вспомнишь. Тим, ну это уже переходит всякие границы. Ты как Маленький принц на своей отдельной планете.
— Прости, — смущенно ответил Тимур. Он всегда стыдился того, что не скучал по Тамаре. Ни по кому не скучал.
— Давай поженимся, что ли, — буднично предложила Тамара. — Пока ты окончательно про меня не забыл.
— Может, просто сходим в кино?
— Потому что там можно будет помолчать?
— Я перезвоню тебе позже, — испугавшись этого безжалостного натиска, произнес Тимур, — у меня дела.
— У тебя аутизм, — сердито сказала Тамара и бросила трубку.
Телефон немедленно зазвонил снова.
— Давай без медицинских диагнозов, — предупредил Тимур.
— Привет, — ответила ему Лиза.
Её не было слышно всё это время, и Тимур робко надеялся, что она исчезла навсегда.
Не собирается же она преследовать его вечно.
— Не вздыхай так сильно, — включила Лиза свой фирменный воркующий голос. — Я же не собираюсь преследовать тебя вечно.
От удивления Тимур споткнулся, тихо выругался и уронил ключи от квартиры.
— Хотите прийти? — уныло спросил он.
— Уже.
С площадки следующего этажа вниз начала спускаться фигура.
Тимур поднял ключи и стал открывать дверь в свою квартиру.
Сверху произошло какое-то движение, Тимур вскинул недоуменно голову, что-то полетело ему прямо в лицо, он инстинктивно дернулся и ощутил, как его грудь и плечо становятся мокрыми. Фигура с силой оттолкнула его в сторону, бросилась по лестнице вниз, снизу послышался возмущенный женский крик, и всё стихло.
— Вот ведь хрень какая, — сказала Лиза.
Поднялась на несколько ступенек выше и приблизилась к Тимуру. Зачем-то брезгливо ткнула пальцем ему в плечо, потом понюхала этот палец.
— Краска, — вынесла она вердикт. — Красная. Ты задолбаешься её отмывать. Скипидаром, может быть?..
— Я не понял, — мотнув головой, медленно прохрипел Тимур, — кто-то сейчас бросил в меня пакетом с краской?
— Кажется, эмаль, — Лиза снова поднесла измазанный краской палец к носу, — а может, водоэмульсионка. Я же не маляр.
— Но зачем?!
— Можно
Слишком потрясенный, чтобы отвечать ей, Тимур вошел в квартиру и едва не захлопнул перед Лизой дверь. Однако она с кошачьей ловкостью умудрилась просочиться внутрь.
Её присутствие не могло сделать вечер еще хуже, и Тимур первым делом отправился под душ.
У него никак в голове не появлялась причина, по которой один человек может кинуть в другого краской. Кажется, хозяева помечают разными цветами овец, чтобы они не перепутались.
Но Тимур же не овца?
И не аутист. Наверное.
Все-таки, разговор с Тамарой сильно его расстроил.
Да еще и эта… навязалась.
— Это подростки, — сказала Лиза. когда он вышел из ванной, — нормальные люди так не поступают.
— Думаете?
По крайней мере, подростки многое объясняли.
От них можно было ждать всякого.
Но зачем?
Тимур знал, что его иногда переклинивало на каких-то вещах.
Например, он не сможет спать, пытаясь понять логику этого странного поступка.
Он забрал бутылку оливкового масла и вернулся в ванную, пытаясь оттереть с кожи краску.
Зачем Тамаре понадобилось выходить за него?
Зачем приходит к нему Лиза?
Зачем отец завел любовницу?
Сколько этих любовниц было?
Зачем кому-то кидаться краской?
Зачем мама вообще за него вышла? Ведь бывают же нормальные отцы.
Он вернулся в кухню-гостиную.
— У вас дома он тоже носил эти ужасные халаты?
— Какие еще халаты?
— Яркие. Павлиньи. Мне всегда они казались женскими.
— Нет, ничего такого.
— По воскресеньям он целый день бродил по квартире в этих халатах, пил кофе, что-то писал, смотрел туманным взором в голубую даль, доставал нас с Ингой. Ни разу я не видел, чтобы он помыл посуду и пожарил яичницу. Он был слишком талантлив для этого.
— Творческие люди часто в быту невыносимы.
— А вы?
— Что я?
— Тоже вся творческая?
Лиза моргнула и засмеялась.
— Нет, я скорее ремесленник. Послушай, твои правила на чай тоже распространяются?
— Какие правила?
— Ну про еду. Я после работы, и не отказалась бы от чая. С печенькой. Печенька ведь не еда.
— У меня нет чая. Нажмите вон на ту кнопку, и получите кофе. Печеньки — конечно, еда, но я могу выдать вам бутерброд.
— А ты?
Он не стал говорить, что в последнее время его отношения с едой совсем разладились. Нервно-агрессивная тошнота, подавленность, бессонница приводили к стремительной потере веса.
Одежда становилась слишком просторной, и скоро отбоя не будет от вопросов и комментариев.