Нас учили рисковать
Шрифт:
– Здесь один земляк открыл фермерское хозяйство, – морщась от неприятного запаха, пояснил Бергиш. – Тут живут рабочие. До кризиса у него было много баранов и коров. За год две трети под нож пустил.
Джин скользнул взглядом по лицу Саловди. Бандит не выглядел подавленным. Напротив, казалось еще немного, и он бросится на своего хозяина с кулаками. Значит, в машине он узнал что-то такое, что вывело его из себя. Андрею все было безразлично, кроме своей боли. По всей видимости, ему отбили внутренности и поломали ребра. Он едва держался на ногах.
Двери открылись, и в комнату вошел средних лет рослый мужчина. Он был чеченец – возможно, родственник или земляк хозяина.
– Здравствуй, Сафар, – не вынимая рук из карманов, поприветствовал его Бергиш. – Эти люди пока поживут здесь. Я уже позвонил твоему хозяину, он сказал, ты найдешь им место.
– Здравствуйте, – кивнул мужчина, которого назвали Сафаром. – Да, пару мест свободных найдем, – говоря это, он с опаской посмотрел на Саловди и Андрея. Не надо было много ума, чтобы догадаться, что именно об этих людях идет речь.
– Хаджибекар, – заговорил на родном языке Саловди, – за свою жизнь я ночевал под открытым небом в горах, как крыса, прятался в пещерах и землянках. Но с неверными, да еще и бомжами, под одной крышей жить не буду.
– У нас нет бомжей, – растерялся Сафар. – Здесь гастарбайтеры работают. Узбеки, молдаване, таджики… Почти все мусульмане.
– Тебя кто спросил? – зашипел на него Саловди.
– Я… Да нет, – Сафар растерянно развел руками. – Есть у меня местечко и получше. Рядом с женской комнатой.
– Покажи, – бросив полный ярости взгляд на Саловди, потребовал Бергиш.
Сафар толкнул двери. Вскоре они оказались в коровнике. Буренки, гремя цепями и тяжело сопя, провожали их грустным взглядом. Пахло навозом и молоком.
Конец коровника был отгорожен кирпичной стенкой и имел две двери. Они вошли в правую. Небольшая комната, рассчитанная на двух человек. Маленький холодильник и телевизор. Посредине стол.
– Иногда я здесь ночую, – пояснил управляющий. – А когда пожары были, мы пригнали сюда водовозку, и здесь со мной жил ее водитель.
Саловди с тоской оглядел плохо оштукатуренные стены, подошел к окну, которое в отличие от того, что было в комнате рабочих, оказалось застекленным.
– Как долго нам здесь быть? – вновь на чеченском языке спросил он.
– Сроки акции остались прежними, – ответил Бергиш. – Значит, два дня. Завтра с утра женщины, которые умеют делать уколы, приготовят четырех коров. Надо будет забивать и готовить мясо к вывозу.
– Здесь есть место, где этим заниматься? – спросил Саловди.
– Да, – кивнул Бергиш. – Будьте осторожны. Вам привезут специальную одежду. Если порежешься, когда будешь снимать шкуру, тоже умрешь.
– А кто заменит нас в городе? – Саловди с нескрываемой ненавистью посмотрел на Джина.
– Есть люди, – уклончиво ответил Бергиш.
– Они могут, как Андрей, сделать адскую машинку? – продолжал засыпать вопросами Саловди.
– Пока у нас хватает готовых, – с едва скрываемым раздражением ответил Бергиш.
– Те, кто будет контролировать вместо нас женщин, так же хорошо знают город? – не унимался Саловди.
Было заметно, его самолюбие затронуто тем, что его оставляют в этом коровнике.
– Это не твоя забота, – уже с нотками угрозы в голосе ответил Бергиш.
Возвращались в город уже по другой дороге. Она была заасфальтированной и шла через село. Здесь Бергиш остановился у магазина. Шаман сделал то же самое. Подошел водитель:
– Зубаир, тебя просят пересесть в ту машину.
Джин выбрался наружу и направился к джипу, в котором на заднем сиденье расположился Бергиш. Не говоря ни слова, он устроился рядом со своим новым боссом. То, что это так, Джин не сомневался. По крайней мере, своим Бергиш его уж точно считал. Это было ясно с того момента, когда террорист перестал скрывать свое хозяйство. Хотя в голове этого человека может возникнуть любая, самая неожиданная идея. Не исключено, что на избитых женщинах он поставил крест, а Саловди будет обдирать обычных, а не инфицированных какой-то заразой коров. Просто таким способом хитрец хочет выяснить, не работают ли его новые знакомые на русских.
– Ты гражданин России? – глядя перед собой, спросил Бергиш, едва Джин закрыл за собой дверцу.
– Только по паспорту, – ответил Джин.
– В четверг в нашей с тобой замечательной стране отмечают праздник, – негромко заговорил Бергиш. – День национального единства.
– Знаю, – кивнул Джин. – Мы хотели его отметить…
– Отметим, – вздохнул Бергиш, наблюдая за тем, как из магазина вышел с бутылкой минеральной воды водитель, который предложил Джину пересесть в машину босса. – Саловди имел задачу взорвать два набитых людьми вагона электрички. Еще одна цель – это УВД любого района Москвы.
– С электричками мне все ясно, а как женщина пройдет в милицию? – удивился Джин.
– Уже пробовали, все получается, – глаза Бергиша забегали. – Почему ты спросил?
Водитель уже сел, передал бутылку с водой устроившемуся рядом Джамалу и тронул машину с места.
– Когда она входила туда, на ней был пояс? – слегка наклонившись к Бергишу, спросил Джин.
– Не знаю, а что? – насторожился Бергиш.
– Женщина эта никогда не видела рамки, которая срабатывает на металл, – пояснил Джин. – А они есть почти в каждом отделении. Наверняка поэтому Саловди был уверен, что это получится, но все это пустая затея. Ведь заряды напичканы болтами, гайками и шариками от подшипников.
Бергиш зло выругался и некоторое время сидел молча. Потом развернулся всем телом к Джину:
– Как бы ты использовал живые бомбы?
– Точно не в милиции и не в электричках. Глупая затея, – огорошил Джин.
– Почему? – глаза у террориста округлились.
– Сам посуди, – Джин придвинулся к Бергишу ближе. – Это праздничный день. Выходные. Сколько человек будет в вагоне? Пять, десять? Все рассядутся по разным местам. В такой ситуации наших женщин сразу заметят и будут держаться от них подальше. В милиции тоже никого не будет. У них в такие дни усиленные наряды. Всех отправят в город. Прием людей по личным вопросам не проводится. Кто в праздники подобными делами занимается?