Насекомые. Пауки
Шрифт:
Но если кто незваный и большой в паутину влипнет, паук фолькус всеми ногами за нее уцепится и так раскачает, что почти невидимым станет, а потрясенный интервент, теряя опору, с паутинной решетки свалится.
Сей полезной деятельностью занимаясь, паук-долгоножка, как и многие его восьминогие соседи по потолку, месяцами не пьет воды. Если крыша не течет, то откуда ей там взяться? Но бывает, жаждой томясь, спускается с потолка на пол или подоконник – ищет, где бы напиться. Если удача его не оставит, жадно сосет капельки обнаруженной влаги.
Поздно летом и даже в сентябре к длинноногой паучихе приходит на конечностях, еще более долгих, неторопливый гость – паук из ее роду-племени и, содрогаясь всем телом, скромно
В мае-июне, а потом в июле-августе на следующий год паучиха носит в хелицерах круглую связку яиц. Они коконом не спеленуты, а только немногими нитями соединены в компактный тюк. Иногда ненадолго она свою связку подвесит на паутину, чтобы очередную моль съесть, и опять ношей обременяет свой рот. Паучата через две-три недели выведутся и повиснут на паутине без движения, «словно выстиранное белье на веревках». Необычно для пауков здесь и то, что новорожденные беби-фолькусы не линяют ни разу до того, как покинут окончательно скорлупки яиц.
Крохотный паучок, родом близкий к фолькусу – физоциклюс Симона – многим похож на длинноногого собрата, лишь брюшком кругловат. Связку яиц носит в хелицерах, в плотный кокон их не пеленает, а лежат они в нитяной сумке, словно яблоки в авоське.
Там, где потеплее, разные виды фолъкусов живут в укромных местах и на лоне природы (например, в пещерах в Крыму, между камнями в Средней Азии). Но в странах прохладных – лишь в теплых человеческих домах.
Капканы для муравьев
Наше путешествие по хитросплетениям паутины близится к концу. У финиша нас ждут сети совсем особой, поразительной, прямо сказать, конструкции!
Где-нибудь у края дороги, на косогорах, у стен, и каменоломнях, садах и парках висят у самой земли беспорядочные сплетения нитей, а в центре их, в 10-15 сантиметрах над землей, – широким горлом вниз узкая воронка. Сплетена она из плотного шелка и вся инкрустирована снаружи комочками земли, камешками, иглами елей, если поблизости есть ели. Но не это в паутинной конструкции поразительно, а крошечные, будто четки, клейкие капельки, нанизанные одна над другой на концах нитей, спущенных с переплетений до самой земли (к земле они чуть прикреплены, а вся длина четок – 5-10 миллиметров). Это капканы для муравьев!
Ловушки тиридиона каменистого для муравьев. Внизу – муравей, прилипший к двум из клейких капелек.
Тиридион-мать кормит изо рта своего детеныша. Подобное чадолюбие редко можно увидеть на паутине.
Эписинус угловатый свои клейкие капканы держит в передних лапках, с похвальным терпением часами дожидаясь бегающих по земле насекомых.
Бежит муравей деловито по муравьиным своим делам и заденет неосторожно одну из предательских бусинок – тут же к ней и прилипнет. Начнет биться и оторвет нижнюю бусину от земли; вмиг упругие переплетения конструкции, к которым клейкие
Соорудил этот довольно сложный самоловный механизм круглобрюхий паук теридион каменистый. В июле и позже в его доме-воронке спеленуты уже в светло-бурые круглые коконы паучихины яйца. Паучата из них выведутся, и мать их кормит… «зобным молоком», как голуби голубят. Но «молоко» – это только так, по аналогии с голубиным, называют; на самом деле просто пол у переваренный сок съеденной паучихой добычи. Сравнить его с волчьей отрыжкой, которой кормятся волчата, будет, пожалуй, точнее.
Паучата, как увидят, что мать кого-то поймала и съела, сейчас же вылезают из инкрустированного дома и спешат к ней, и она их кормит по очереди из своего рта. Редкая добродетель среди пауков.
Родственники и, так сказать, соавторы теридиона по самоловным механизмам живут по темным углам домов и погребов, на чердаках, в дуплах деревьев и на старых пнях. Все они из того же семейства гребненогих или круглобрюхих пауков. Это стеатода двухточечная, тевтана бахромчатая и кузина ее (в эволюционном смысле!) – тевтана каштанная.
Ловушки у них схожие: пружинящие опорные переплетения нитей в виде плоской ажурной крыши вверху, похожие на модерные перекрытия какого-нибудь выставочного павильона, а от них вниз, до земли, спускаются клейкие бусинки на паутинках (капельки разглядеть, однако, можно только в лупу). Механика силков та же, что у теридиона. Но воронки-убежища нет: днем паук сидит в углу своей инженерной конструкции, ночью – обычно в центре ажурной крыши. Стеатода прячется в какой-нибудь щели.
Оригинальничает эписинус угловатый – сетей не плетет, а только нитяную трапецию. Повиснув на ней вниз головой, держит в лапках клейкие четки, опустив их до самой земли. И так часами с похвальным терпением ждет муравьев и тех, кто, подобно им, ползает по земле.
Не все гребненогие пауки ловят только пешеходов, иные – и летунов.
Три теридиона с этой целью перекинули свои силки повыше в воздух. Клейкие четки нанизаны не на ниточках, касающихся земли, а на паутинках, образующих широкие шестиугольные ячеи сети, похожей на рыболовную. Сеть натянута по краям опорных нитей, в беспорядке нисходящих вниз и в стороны от шелкового купола вверху. Купол, прикрытый сухими листочками и шкурками съеденных насекомых, – это дом и убежище паука. Иногда ячеи не плетутся, а клейкие капельки ждут улова на длинных прямых нитях, протянутых косо вниз от купола, похожего на почку.
Солнечными днями в разгар лета, в июле, на паутине сизифова теридиона можно увидеть трогательные сцены, опровергающие ходячее мнение о пауках: мать, повисшую вниз головой на тонкой ниточке, и детишек ее, паучат, гурьбой бегущих к ней по паутинкам из купол а-дома. Они теснятся около ее рта, а она по капельке кормит их своим паучьим «молоком». Двум-трем удается раньше других слизнуть эти капельки. Остальным остается ждать следующих порций, которые последуют вскоре после удачной охоты.
Так питает она их, маленьких, из своего рта несколько дней, а потом паучата дружно сбегаются к мухе, которую поймает мать, и учатся есть сами. Она эту муху проткнет хелицерами во многих местах, потому что детишек не раз-два и обчелся, а десятка три и крохотные их челюсти сами прокусить даже мушиный панцирь не могут.