Насельники с Вороньей реки (сборник)
Шрифт:
Номер был незнакомый, и я сразу предположил, кто этот человек, набравший меня буквально через пятнадцать минут после окончания рабочего дня. Через пятнадцать минут после окончания рабочего дня в «Союзе Земли».
Ещё один почитатель Алёши Протасова. Точнее, почитательница.
– Скажите, пожалуйста, вы всё ещё интересуетесь Алексеем? – прошелестел в трубке тёплый женский голос. Безо всякого железа, заметьте.
Я хотел сказать, что, судя по всему, Алексеем Протасовым интересуется именно она, но подавил в себе желание съехидничать.
Да, интересуюсь. Да, в данный момент занят, но освобожусь через десять-пятнадцать минут. Уже навалившаяся на меня в зелёном полумраке Ольга обиженно отодвинулась и засопела.
Я пообещал вернуться и рассказать ребятам, как воплощается в жизнь проект всеобщего счастья малочисленных северных народов на деньги «Союза Земли» и идеи «Земли Единой». Насколько я теперь понимал, именно в этом заключалась гениальная идея Алексея Протасова, с которой он и оказался на Вороньей реке с простреленным черепом. Совершив эту, наверное, одиннадцатую или двенадцатую на этот день ложь, я снова спустился в грохочущий организм подземки.
Лена
Я договорился с так и не представившейся мне девушкой о встрече на всё той же «Павелецкой»: она была неподалёку от офиса «Союза Земли» и, что самое важное для меня, немосквича, имела всего один выход на поверхность. То есть шанс разминуться здесь сводился к минимуму (по московским меркам).
Она, судя по всему, переоделась в офисе, и я её сперва просмотрел, ожидая увидеть серую «жестяную» мышку, а увидел вполне так ничего себе девушку. Лет девушке, конечно, было около тридцати (очень хорошо современные девушки умеют манипулировать с возрастом). И ей в этом успешно помогала мальчишеская фигурка и небольшой рост – не больше 158 на каблуках. А каблуки-то она надела…
Обычное бежевое шерстяное пальтишко, берет, гладкие зачёсанные назад волосы – шатенка, несмотря на то что в офисе показалась блондинкой. Чуть вздёрнутый милый носик и скуластое лицо с крупными серыми глазами-моргалками, которые так легко разводят мужика на «динамо». Сейчас, ближе к девяти часам вечера, она казалась значительно привлекательнее, чем в полдень, но при этом я продолжал помнить самое главное: я ей сейчас нужен гораздо больше, чем она мне. Что в общем-то и было определяющим в нашей встрече.
– И какие же тихие места для чашечки кофе вы знаете в ближайших окрестностях? – задал я дежурный вопрос.
– Меня зовут Лена, – сказала она и проверила на всякий случай действие своих «моргалок». – А вы на самом деле Андрей?
– Хммм, – я задумался. – А к вам в офис часто приходят люди с фальшивыми именами на визитках?
– У нашего «Союза» есть много недоброжелателей, – заученно ответила она.
– Врагов, – поправил я её. – Врагов. «Союз» вроде вашего ничего не стоит без злобных врагов. Но так как настоящему злобному врагу ваш «Союз» нужен… как Неуловимый Джо, то этих врагов приходится изобретать во всех мыслимых встречных. Так где мы будем пить кофе?
– В полуквартале отсюда есть булочная, – помедлив, сказала она. – Там мы всегда пили кофе с Лёшей.
Мне сразу пришла в голову мысль, что кроме Лёши эту девицу в конторе никто не соблазнял. Хотя, может быть, соблазнение девиц внутри конторы было запрещено какими-нибудь корпоративными кодексами. Я подумал около полусекунды.
– Знаете, Лена, вы как хотите, но я, кроме кофе, хочу ещё что-нибудь есть. Вы любите какую кухню?
Лена смутилась.
– Ладно, – продолжил я наступление. – Вы китайскую кухню любите? Я сам приехал с дикого Дальнего Востока. А там этот харч сейчас считается основным.
– Если честно, я не пробовала, – и Лена почему-то хихикнула.
На «Новослободской» мною был пристрелян вполне приличный ресторан «Дружба», и мы нырнули в его подвальчик.
– Удивительно, – моя дама была по-настоящему удивлена, – это настоящие китайцы?
– Я думаю, да. Более того, я полагаю, что такая едальня вообще-то едва ли не госпредприятие: начальный капитал для её организации вполне мог быть предоставлен какими-нибудь специальными органами КПК. Госкапитализм, понимаете ли.
– «Союз Земли», – барышня набралась смелости, – осуждает экологическую политику Китая.
– Я думаю, что больше миллиарда китайцев не имеют представления о «Союзе Земли», – хмыкнул я, – и стерпят ваше осуждение их экологической политики. Которая, к слову сказать, гораздо более экологична, чем политика современной РФ.
Лена снова заморгала. Есть такой тип девушек, выражающих 70 процентов чувств с помощью активных движений густо накрашенных ресниц. И я решил рассказать чуть подробнее.
– Они развиваются. Офигенно быстро развиваются. И то, что вы слышали о них полгода назад, сегодня может совершенно устареть. Перед Олимпиадой Китай начал беспрецедентную борьбу за чистоту окружающей среды. И сейчас они в этом отношении опережают… ну нас-то уж точно опережают.
– Но Лёша говорил…
– А когда Лёша был в Китае?
– Он не был в Китае, но…
– А я зимой стараюсь проводить там как минимум полтора месяца. Просто так. Это близко и дёшево. Мне комфортно там жить, – я положил ей в тарелку порцию харбинского салата. – Вы мясо едите?
– Да, ем, но…
«В отсутствие лишних глаз из конторы», – подумал про себя я. Мне приходилось видеть подобные организации, руководители их обычно подчёркивали своё вегетарианство. И требовали того же от сотрудников.
– О Лёше. У него на самом деле всё в порядке? – она робко попыталась вернуть разговор в требуемое ей русло.
Я, право слово, едва не поперхнулся.
Дело в том, что я уже почти полгода жил, точно зная, что Алексей Протасов мёртв. Более того, так случилось, что я сперва узнал, что он мёртв, а потом узнал, что это Алексей Протасов. В последний день полуобглоданный скелет в устье Имлювеема начал наполняться для меня мыслями, идеями, поступками, характером. И всё равно для меня это прежде всего был труп, над которым я склонился ненастным сентябрьским днём. И если что меня и интересовало по поводу его смерти, так только то, кто и какого чёрта уложил его навсегда среди бескрайних северных равнин.