Наш человек в горячей точке
Шрифт:
Но сейчас я начал чувствовать нашу родственную связь. Я не только порекомендовал человека, который валяет дурака вместо того, чтобы присылать нормальные репортажи, но и… Получается, что я обманом трудоустраиваю своих идиотских родственников. Здесь я изображаю из себя европейского интеллектуала, а там тайком воображаю перед своим племенем.
Я уже ясно видел, как меня выводят на чистую воду.
Я посмотрел на Главного.
Очень хотелось сказать ему — во всём виновата моя мать!
Потому что моя мать давала мой номер телефона всем и каждому!
Это, если подумать, совершенно ненормально: люди приезжают в столицу как слепые, город незапланированно растет и у каждого в кармане мой номер
Когда Борис приехал в Загреб, разумеется, у него в кармане, то есть в мобильнике, был мой номер.
Получил от неё. Словно передавая мне какой-то в своё время забытый долг, она для местного сообщества, то есть односельчан, выполняла роль посредника между ними и мной, добившимся так называемого мирового успеха, потому что когда я не слышу, она хвалится тем, какая я важная в Загребе персона, а люди, нормально, ловят её на слове, и она практически открыла в нашем доме офис, в котором принимает клиентов, сообщает им мой номер, а потом мне звонят люди, про которых я забыл или не знаю, существуют ли они вообще, но они звонят из-за самых невероятных вещей (чья-то пенсия, чья-то операция, сельский водопровод, какая-то годовщина их военной бригады, педофил на пляже и т. д.), а когда я отзываюсь на звонок, обязательно спрашивают: «Узнаёшь, кто тебе звонит?»
Им интересно, узнаю ли я их по голосу. Спрашивают потому, что хотят знать, остался ли я всё еще таким же, как был, или их уже и не помню…
Когда я слышу такой вопрос, то сразу понимаю, что это они, потому что никто другой не стал бы играть в «угадайку».
Когда я это слышу, я слегка теряю ориентацию, как будто я спал и вдруг меня неожиданно разбудили, и я начинаю перебирать все забытые голоса, потому что когда я слышу «знаешь, кто тебе звонит», ко мне возвращается память и я, должен заметить, довольно часто угадываю, кто это.
И я каждый раз говорю, что попытаюсь, и трепещу от мысли, что этот человек позвонит снова… И они звонят снова, звонят, пока во мне не пробуждается чувство вины из-за того, что я откололся, индивидуализировался, и я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах… Понятно, что не будь это так, я никогда не порекомендовал бы послать в Ирак моего родственника Бориса, ведь я сразу увидел, что он чокнутый… Да, чокнутый… Это мне сейчас кажется, что я это сразу увидел, но тогда я хотел, чтобы всё было не так, иначе… Да, непросто будет объяснять это Перо Главному.
С такой вот кашей в голове я стоял сейчас перед ним.
Он смотрел на меня так, будто размышляет о чем-то непостижимом. Потом сказал: — Парень справился, хотя всё у него немного разбросанно… Ну да ладно. Когда он возвращается?
Ха-ха-ха. Немного разбросанно? Не-е-ет, даже во сне у меня не могло бы возникнуть намерения показать Главному, как эти тексты выглядят в оригинале. Всё счастье, что они приходили только на мой адрес. Я ничего в жизни ещё не редактировал так тщательно, я компилировал сообщения иностранных журналистов, я тырил целые абзацы из Интернета, пялился в CNN и переписывал всё еще раз с самого начала. Мне казалось невероятным, что в конечном счете удалось всё провернуть. Теперь этого чокнутого надо как-то вернуть из Ирака.
Я позвонил Сане, и оказалось, что она не может идти смотреть квартиру.
Тогда мы с Чарли пошли на кофе, сейчас он мне рассказывал о какой-то женщине, с которой он «перепихнулся, потому что был пьяным».
У него скошенный подбородок, а один глаз смотрит немного в сторону. И он, вот такой вот, говорит, что та женщина «была некрасивой»… Кроме того, он сказал: — Она думает, что это было нечто.
Бедняжка, подумал я, она не знала, что Чарли презирал всех женщин, с которыми он мог кончить в постели, а влюблялся он только в блондинок, у которых не имел никаких шансов…
Но не сдавался и становился для этих блондинок самым лучшим другом, мазохистски появлялся с ними на людях и пытался, хотя бы для окружающих, создать впечатление, что у них отношения. Сильва была одной из тех блондинок, и после того как закончилась её карьера модели, а она осталась с внебрачным сыном на руках, Чарли устроил её к нам в редакцию.
Будь она сейчас здесь, он наверняка не стал бы рассказывать про другую женщину… Хотя Сильве это было безразлично. Она любила пошутить, что «красотки на него так и вешаются». Было ясно, что она пытается перенаправить его эротический интерес и освободиться.
— Но ты только представь себе: утро, сквозь жалюзи начинает пробиваться свет, — описывал Чарли тот жуткий момент.
Я слушал его. Он может кого-нибудь оттрахать, только когда забывает о своих высоких критериях… Но когда, проснувшись утром, видит, что тёлки из порнофильмов выглядят гораздо лучше, это вызывает у него шок.
— И теперь эта девица постоянно приглашает меня на кофе…
Так и иди, и выпей с ней кофе, ты достаточно настрадался в дружеском мазохизме с манекенщицами, хотелось мне сказать ему. Но это не соответствовало тому впечатлению, которое он старался производить на окружающих.
Чарли удивлялся самому себе: — И что самое глупое, так это то, что я потратил на неё кучу денег… Мы с ней выпили не меньше двадцати коктейлей, а я в минусе на кредитке…
Не удивительно, подумал я, потому что Чарли всё, что у него было, угрохал на старый, восемнадцатилетний «Ягуар» и теперь всё, что зарабатывает, тратит на ремонт… А на то, что остается, он покупает у какого-то крестьянина из Истры домашнее оливковое масло по триста кун, «потому что любое другое никуда не годится»… Что да, то да, он во всём страдал из-за своих завышенных критериев. И даже сделал из этого своего рода карьеру — начал писать гастрономические колонки, рекомендовал пить самые дорогие вина, публиковал отзывы о ресторанах и сформировал свой светский имидж переходного периода, разъезжая на том самом совершеннолетнем «Ягуаре». От Чарли всегда можно было узнать, что сейчас в тренде и по отношению к чему никак не следует быть ироничным; в последнее время иммунитетом в этом смысле обладали парусный спорт, подводное плаванье, хедхантеры, азиатское кино, хортикультура, slow food и кто его знает, что еще… Я тут не вполне в курсе.