Наш человек за границей. Путешествия крупного коммерсанта с Никольской улицы по Европе, Азии и Америке, описанные им самим

Слонов Иван

Плата за вход в Помпеи – 2 1/2 лиры, причем раз в неделю, по четвергам, вход бесплатный.

При входе в город проводник обратил мое внимание на большие кучи пепла (похожего видом и цветом на пемзу), выброшенного Везувием в 1906 году.

Затем мы вошли в одну из улиц города, мостовая которой выложена большими белыми неправильной формы глыбами лавы. Улицы и переулки очень узкие, поперек них в некоторых местах лежат большие камни вышиной 10–12 вершков, по ним пешеходы переходили улицы, а ехавшие в двухколесных экипажах попросту перескакивали чрез них.

Большинство домов одноэтажные, сложенные из тонких кирпичей, с небольшими комнатами, длиной в 5–6 и шириной в 3–4 аршина; в некоторых

из них помещались лавки, пекарни, траттории, мастерские и другое.

Дворцы и дома богатых людей, облицованные белым мрамором, с античными колоннами, статуями, фресками, фонтанами и парадными входами с мозаичными полами, – удивительной работы.

Входы в такие дома преграждены железными решетками, и вообще вся площадь отрытого города, пространством несколько более двух квадратных верст, тщательно охраняется полицейскими чинами.

Остальная, большая часть города находится под пластом лавы и земли толщиной в 16 метров.

Итальянское правительство прекратило дальнейшие раскопки за неимением средств.

Очень интересны развалины храмов Венеры, Меркурия, театры, большое здание судебных учреждений, громадный амфитеатр, бани и другое.

Внутри многих домов стены расписаны эротическими фресками, хорошо сохранившимися.

Есть целые улицы домов свиданий… наружные стены которых украшены эротической скульптурой; из этого отчасти можно заключить, до какого открытого цинизма у помпеянцев было доведено поклонение богу любви…

В Помпеях имеется маленький, но чрезвычайно интересный музей, в котором помещены найденные при раскопках скелеты людей, животных, птиц, разные сосуды, кувшины, чашки, печеный хлеб, семена, ткани, одежды, мебель, экипажи и прочее, которые находились под лавой и землей 1700 лет и тем не менее прекрасно сохранились.

Но особенный интерес представляют гипсовые статуи несчастных жертв, застигнутых лавой, судя по их положению, во время сна. Таких фигур имеется 10, из коих 8 мужчин, 1 женщина молодая и 1 мальчик. Они сделаны следующим оригинальным образом: в 1860 году раскопками Помпеев заведовал известный археолог Джузеппе Фиорелли, который обратил внимание на пустоты, часто попадавшиеся рабочим в нижних слоях пепла; ему пришла счастливая мысль – влить в одно из таких углублений раствор гипса, и в результате получилась целая статуя помпеянца. Таким способом исполнены все статуи, находящиеся в музее. Удивительнее всего то, что при этом способе получается необыкновенно тонкая экспрессия всех органов человеческого тела, и в особенности лиц; фигуры несчастных жертв изображают ужас и страдание, на что ясно указывают стиснутые зубы и скорченные пальцы рук…

После сильного извержения Везувия, бывшего в 1794 году, во время которого был разрушен город Торре-дель-Греко и, кроме того, пострадало много других городов, одной благочестивой итальянке, жившей в двух верстах от Помпеев, явилась чудотворная икона Божией Матери. На месте явления иконы теперь сооружен богатый женский монастырь, в котором живут 300 монахинь-иезуиток, воспитывающих 500 девочек – детей бедных родителей.

В большой базилике этого монастыря, над главным алтарем, помещается чудотворная икона Божией Матери, вся увешанная кольцами, браслетами, серьгами с бриллиантами, рубинами, изумрудами и другими драгоценными камнями – многочисленными жертвами богомольных итальянок. Сопровождавшая нас монахиня объяснила, что стоимость драгоценных камней, находящихся на иконе, оценивают [в сумму] свыше двух миллионов франков.

Затем нам показали богатейшую ризницу, в которой находится много драгоценных крестов, сосудов, облачений и прочего; здесь особенно выделяется золотая чаша, украшенная эмалью, стоимостью в 15 тысяч франков, пожертвованная в монастырь папой Пием X.

Из Помпеев мы возвратились в Неаполь по железной дороге, которая проходит по берегу Неаполитанского залива, сплошь застроенного красивыми виллами, утопающими в изумрудной зелени дивных садов.

При моем отъезде из Неаполя на пароходе «Селтик» произошла следующая сцена: на пристани меня окружили со всех сторон носильщики, четверо здоровых людей: взяли по одной вещи моего ручного багажа (во всех четырех вещах весу было не более 25 фунтов) и не спеша отправились с ними на пароход.

Я остановил эту процессию и объяснил им, что мои маленькие вещи может легко донести один носильщик, но они на это мне ничего не ответили и, грациозно улыбаясь, продолжали путь; мне осталось только следовать за ними.

Когда вещи были принесены в мою каюту, я дал им всем два франка, тогда они (уже без грации) потребовали с меня каждому из них [заплатить] по одному франку; мне ничего не оставалось делать, как попросить лакеев-англичан выгнать неаполитанских нахалов, что и было немедленно исполнено.

«Селтик»

При отходе «Селтика» к его колоссальному корпусу прицепилось несколько яликов с музыкантами и молодыми итальянками; последние пением и пляской в качавшихся яликах выпрашивали деньги у собравшихся на борту пассажиров, им бросали серебряные монеты, которые они ловко подхватывали распущенными зонтами.

Громадный двухтрубный океанский пароход «Селтик», водоизмещением в 20 тысяч тонн, на котором я занимал один каюту 1-го класса, обставленную с большим комфортом, был переполнен пассажирами, исключительно англичанами и американцами, ехавшими целыми семьями в Каир и Верхний Египет.

Осенью, когда мы у себя на Севере целыми месяцами не видим солнца, когда небо бывает покрыто сплошными свинцовыми тучами, из которых сыплется и снег и дождь, когда с утра наступают сумерки, – в это время путешествие по Востоку представляет большое удовольствие; северянина приятно поражает там вечное солнце, тепло и роскошная тропическая флора.

В первый вечер за табльдотом мисс и леди явились в бальных платьях, а джентльмены – во фраках и смокингах; благодаря этому параду, за обедом чувствовалась какая-то особая, присущая только англичанам чопорность и натянутость, перешедшая затем в скуку. Англичане за обедом говорят мало; они в этом случае похожи на американцев – последние за обедом совсем ничего не говорят, потому что некогда, время – деньги, они едят быстро, обед их продолжается 7—10 минут, тогда как англичане за обедом сидят долго и молчат, потому что каждое блюдо смакуют и разжевывают медленно, не торопясь, при этом много пьют вина и виски. В последующие дни англичане одевались проще и, познакомившись между собой, вели более или менее оживленные разговоры, и поэтому за табльдотом уже не было той мертвящей скуки, которую они внесли своим парадом и молчанием в первый вечер.

Переход из Неаполя в Александрию в 1004 мили «Селтик» сделал в 58 часов, причем плавание наше было очень спокойно.

30 января, рано утром, при теплой и ясной погоде, на горизонте показались низкие и песчаные берега Северной Африки.

В 10 часов утра «Селтик» стал на якорь на александрийском рейде, далеко от берега; его быстро окружили со всех сторон многочисленные катера и шлюпки с находившимися на них арабами, одетыми в фантастические костюмы самых ярких цветов, причем все они громко выкрикивали названия различных отелей.