Наш цвет зеленый
Шрифт:
Сегодня их история представляется почти невероятной. Гитлеровцы, сосредоточившие свои войска совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах по ту сторону водяного пространства Буга, обрушили в первые часы войны на Брестскую крепость всю мощь огневого удара. Авиация, танковые подразделения, артиллерия, минометы, опытнейшие войсковые подразделения, топтавшие дороги покоренной Европы,- все это в одно мгновение обрушилось на пограничную цитадель Советской страны. Трудно представить себе всю силу огневого удара. По замыслу фашистских командиров, крепость должна была быть за считанные часы снесена с лица земли.
В конце первого
Передовые части гитлеровских войск, прорвав упорную оборону, далеко продвинулись в глубь советской территории. Автомашины с парижским, римским, варшавским воздухом, закачанным в шины, катились в сторону Москвы. Танки пробивали им путь. Артиллерия волочилась вслед, чтобы по первой же команде сосредоточиться в направлении главного удара. С засученными рукавами, с ухмылкой на потном лице шли вперед гитлеровские солдаты, уцелевшие после первого столкновения с советскими воинами.
А Брестская крепость продолжала жить. Шли дни непрерывных штурмов. Бомбежки длились многими часами, а развалины крепости продолжали отвечать пулеметным огнем и гранатами.
Подумать только, лишь на тридцать второй день после начала войны, находясь уже в глубоком немецком тылу, обессиленный и израненный, умирающий от жажды, был извлечен немцами из развалин крепости последний ее защитник.
Тридцать два дня держала оборону крепость.
Трудно найти слова, которые сумели бы передать все величие этой обороны. Лишь через многие годы, благодаря поискам энтузиастов, через захваченные после разгрома гитлеровских войск документы удалось установить, что же произошло здесь, на этой багрово-коричневой земле, в первые дни войны.
Сегодня написаны книги о защитниках Брестской крепости. Найдены немногие оставшиеся в живых ее защитники. Но мы не перестаем преклоняться перед мужеством тех, кто отдал свою жизнь и свою кровь защите этих безгласных камней на далекой границе Родины.
Петр Михайлович медленно, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, рассказывает, как это было. Пограничники приняли на себя первый удар гитлеровцев. Железные люди - солдаты и пограничники - до последней капли крови продолжали сражаться в полном окружении, не имея никаких надежд на спасение. Однако никто не дрогнул. Никто не поднял руки перец гитлеровцами. А ведь на каждого защитника крепости приходилась в те суровые дни не одна сотня до зубов вооруженных захватчиков.
Крепость Брест будет взята в один день - планировали фашисты. Они привыкли к молниеносным победам в Европе. Но именно здесь, на брестской земле, гитлеровцы получили первый урок понимания того, что значит сражаться по-советски.
Уже после войны бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Блюментрит писал в своих воспоминаниях: «Начальная битва в июне 1941 года впервые показала нам Красную Армию. Наши потери доходили до 50 процентов. ОГПУ (по-видимому, имеются в виду пограничники.- В. 3.) и женский батальон (очевидно, жены начсостава.- В. 3.) защищали старую крепость в Бресте… до последнего, несмотря на тяжелейшие бомбежки и обстрел из крупнокалиберных орудий.
Там мы узнали, что значит сражаться по русскому способу…»
Ему вторит спасшийся от возмездия и скрывающийся ныне в Испании гитлеровский обер-шпион Отто Скорцени. В своей книге
«Русские в центральной крепости города продолжали оказывать отчаянное сопротивление. Мы захватили все внешние оборонительные сооружения, но мне приходилось пробираться ползком, ибо вражеские снайперы били без промаха. Русские отвергли все предложения о капитуляции и прекращении бесполезного сопротивления. Несколько попыток подкрасться к крепости и завладеть ею штурмом закончились неудачей. Мертвые солдаты в серо-зеленых мундирах, усеявшие пространство перед крепостью, были красноречивым тому свидетельством… Русские сражались до последней минуты и до последнего человека».
Что же это была за оборона крепости?
Обрушив на крепость всю мощь артиллерийского огня, авиационной бомбежки и отборных автоматчиков, гитлеровцы натолкнулись на непробиваемую защиту крепости советскими воинами. Это были пограничники, солдаты и командиры отдельных разрозненных частей. Защитники крепости умирали, но не сдавались.
Немцы прибегали к самым изощренным уловкам.
Выстроив перед автоматчиками стариков, женщин и детей- родственников защитников крепости,- они шли в наступление. Женщины кричали мужьям: «Стреляйте по врагу! Не жалейте нас!»
Окружив огнедышащие развалины, гитлеровцы применяли слезоточивые газы, чтобы выкурить защитников из крепости. Люди задыхались, но продолжали стрелять по врагу. Тогда в ход пошли огнеметы. Плавился кирпич каменных сводов, казематов. Он истекал стекловидными сосульками и огненными капля-ми падал на пол. Защитники крепости сгорали, по не сдавались.
В крепости кончились вода и продукты. Солдаты вырыли колодец. Появились первые признаки воды. Однако воду пить было нельзя: многие годы здесь находились конюшни, и вся почва вокруг была отравлена. Тогда под свинцовым дождем, под снайперским прицелом, почти не имея шансов выжить, смельчаки ползли к воде крепостного рва, чтобы зачерпнуть воду каской и отнести ее товарищам.
Большинство погибали под пулями немецких снайперов. Но раненые в крепости могли смочить губы водой, цена которой - жизнь товарища.
Десятки раз немецкие громкоговорители предлагали ультиматум героям, защищавшим крепость.
Майор Гаврилов вспоминает эти страшные часы:
…Партийное собрание в подземном каземате. «Нам обещают,- сказал я,- сохранить жизнь. Перед нами выбор: жизнь в фашистском плену или смерть в бою. Капитулировать - значит изменить Родине. А мы давали присягу сражаться за нее до последней капли крови. Я, майор Гаврилов, коммунист и ваш командир, остаюсь здесь. Пусть свое слово скажут коммунисты…»
Каземат, в котором проходило это необычное собрание, наполнился гулом голосов:
«Изменников и трусов среди нас нет!»
«Будем драться до конца, на то мы и коммунисты!»
«Все остаемся: и коммунисты и не коммунисты…»
Так было принято единодушное решение отвергнуть ультиматум.
Раздались десятки голосов:
«Я хочу сражаться коммунистом!.. Прошу принять в ряды партии!..»
Нам был дан лишь один час, чтоб принять решение. А мы хорошо знали немецкую точность.