Наш маленький северный восток

Бояркина Марина

Пожалуй, покажу, где находится. Выходим в центре, показываю ему направление. Начинается дождь, мой ржавый зонт не хочет раскрываться. А он идет со мной до перехода.

– Отчего на лужах во время дождя образуются пузыри? Как сейчас, но чаще всего их не бывает? – я внутри себя веселюсь: не знает ведь!

Пока я разводила теории, он перевел разговор на другие «пузыри»: куда, мол, путь держишь? Гуляю и время провожу – зубные щетки покупаю. Врать скучно. Идем в сторону банка, в игры играем – как кого зовут. Ни к чему это знакомство, первый и последний раз его

вижу, и мы никоим образом не компануемся – ни по возрасту, ни по экстерьеру. «Постой-ка здесь», – говорит он и проходит внутрь. Я закуриваю – пристроился еще один мужик – ага, уже интерес проснулся: зверюга внутри меня вышла наружу. Так называемое либидо (куда против природы?). Тем временем он выходит и спрашивает:

– Паспорт есть?

– Ты что, без паспорта не догадаешься, как меня зовут?

– Не думаю даже. Мне интересны в равной степени все граждане Российской Федерации. Я хочу деньги поменять.

Помните обмен купюр? Их меняли до определенного дня, который случился сегодня. Притом, только рас-си-я-нам.

– Сколько их у тебя?

– Всем хватит!

– Извини.

– Не сердись. Можешь мне помочь? Надо кругом все сберкассы обойти. Но без русского паспорта мне не обменяют!

Вот ведь какая прелесть: чтобы изъять излишки наличности у народа, придумали обмен купюр, предварительно отрезав полстраны от зоны России… Святое дело помочь. Очень боюсь кому-нибудь не помочь. Будь на этом месте не красавец, а старушка, всё равно сделала бы всё возможное.

Быстро идем по символически российской улице.

В первой кассе облом – денег нет. С тем же успехом еще много мест. Везде Андрею (в процессе познакомились) мило улыбаются девочки-кассирши, меня заинтересованно разглядывают. Мне весело: игра.

Наконец, после скитаний на попутке нашли очередь человек в сто. На входе – человек в форме с дубинкой.

Я прохожу в двери как к себе домой – московская выучка – цыкаю на охранника и теток, которые с готовностью открывают зубные щели. Андрей ловит игру с лета и пристраивается к благополучной, но плохо одетой бабуле. Она того и ждала: видимо, божий промысел. Сумма дивидендов кажется ей огромной, охает, но невероятно быстро приготовляется к делу. Тут я судорожно глотаю воздух (совсем не симулируя приступ неизвестной болезни, мне действительно страшно), и нас с бабулей добросердечная публика проталкивает к операторскому окошку. Через пару минут всё получается – осчастливленные, прощаемся с довольной обладательницей прибыли. При выходе толпа негодующе шипит, половина из них – такие же жулики, их зависть самая злобная. Моего визави притирают к стене дома, мои жалкие: «Отпустите, зачем он вам!» – не слышны широким спинам.

– Дяденька милиционер, – я хватаю руку стоящего на входе охранника, – Видите же, как же! – я готова разреветься. Начальник угрожающе водит глазами, несколько ребят в штатском оттирают жуликов. У-ффф!

– Я – твой должник.

– До гроба?

– До ближайшего кафе.

Мы едим безвкусные (или офигительно вкусные?) пельмени. Публики мало, да и та догуливает последнее. Официантка спелой грудью налегает на плечо моего спутника, у нее глаз алмаз: она знает, что мы никто друг другу.

Между тем темнеет. Он говорит: «Есть три варианта: во-первых, идем и берем мне билет на самолет; во-вторых, если нет – на поезд; в-третьих, берем билет на завтра, а потом едем к тебе», – он безошибочно рассчитал, что я живу одна. Даже не смотрит в мою сторону. Меня это интригует. Рулетка – равновероятный исход. И вроде никаких обид. Очень медленно я описываю и так понятную ситуацию. Мне сейчас совершенно не хотелось идти куда-то, провожать, встречать и размещать у себя постороннего человека. Но что-то произошло в эту минуту – человек перестал быть посторонним…

– Это тебя ни к чему не обязывает.

– Красивая ложь мужчину украшает.

На автобусной остановке сухощавая женщина типа «синявка» заверещала:

– Хочешь морковку, красавчик?!

– Какую морковку?! Морковь в доме есть? – это уже ко мне.

Эта невольная реакция «в доме» – значит, в нашем доме.

– Ничего «в доме» особенного нет. Колбаса и хлеб.

Подходим к ее «развальчику», она открывает коробку, там обычная кружочками нарезанная чищеная морковь, другие овощи. «Синявкин» сосед вытаскивает из пакета пиво.

Сегодня на ужин пиво и морковка. Андрей что-то готовит. Едим, как казахи, скрестив лапы. Вкусно, между прочим. Заливается трелью Фредди Меркьюри.

Сегодня четвертый день моего восточного жития.

3

Облик горожан суров: они по большей части в темных куртках и крепкой обуви, но тут и там проглядывают орнаменты, цветные вставочки; рынки восточного колорита снабжают жителей веселыми деталями. Опасаясь нового места, собственно, просто неизвестности, стараешься втереться в массу, стать ее частью, походить на условный коренной тип.

Наутро быстро собрались и пошли в магазины: зубной щетки как не было, так и нет. В торговом центре Андрей напоминал заезжего купца: «Хочешь это, а хочешь то? А вот это?»

Я вспылила:

– Ну ничего мне не надо!

Подумала: тем более – не за что!!! Ушла курить на улицу. Нахохлилась. Он тоже – не сахарный мальчик – неприступность сама. Ладно уж, если до вечера находиться вместе, зачем портить день?!!

– Не грусти, ведь нам осталось всего лишь пять часов вдвоем.

На набережной опять какие-то скваттеры – лежат, голопузые, на травке, газы испускают.

– Как ты думаешь, они – люди? – спросил он.

– Такие же, как мы. Просто живут в другом измерении. И мораль у них есть, и ценности свои, даже более строгие, чем у нас.

Он остановил меня:

– Может, ты оттуда, – он кивнул головой, – откуда знаешь?

– Не знаю, чувствую…

Более ни о чем не говорили: устала я бисер метать.

Перед отъездом Андрей поспал, встал бодрый, непохожий на утреннего сноба. Рассказал мне о «Бригаде». О смерти друзей.