Наш современник Вильям Шекспир
Шрифт:
В "Ричарде III" Оливье возвратился к традиционной форме произнесения монологов. Горбун ковылял по дворцовым залам, размышляя вслух над законами политики; он строил теорию власти и, как ритор, обращался не только к нам, но к земле и небу. Он громко издевался над человеческими и божескими законами. Ему хотелось вызвать на поединок человечество и грозить солнцу. Дикость разбоя сочеталась со смелостью мысли, силой характера. Эта смелость и сила делали Оливье в какие-то минуты обаятельным, но вдруг он замирал, согнувшись под тяжестью горба, и тогда глядела на мир каменными глазами химера, высунувшаяся из-под выступов готического храма.
Я не знаю, какими способами стройный и красивый Оливье
Фильм начинался с короны, снятой крупным планом. На нее смотрел Ричард. К сожалению, корона не выглядела внушительной. В этом не было промаха художника. В замках-музеях можно видеть подлинные короны Англии и Шотландии; несмотря на справки о весе чистого золота и стоимости драгоценных камней, знаки власти неизменно кажутся бутафорскими. Ну что особенного в этих предметах?.. Чтобы представить себе их значение, нужно увидеть их не как вещи, а как символы. История народа, железо, огонь, кровь создавали зловещие ассоциации этих символов.
Хотелось, чтобы образ, созданный с такой силой Лоуренсом Оливье, вышел из декораций на просторы истории. Для этого на экране нужны были железо, огонь, кровь. И камни должны были показаться седыми и кровавыми.
Шекспир уже давно стал любимым кинематографическим автором. По подсчету мировых синематек "Гамлета" снимали более тридцати раз; "Макбета" восемнадцать; "Ромео и Джульетту" - тридцать пять; "Отелло" - двадцать три. Речь идет о разных картинах; здесь и сцены из театральных спектаклей, и ленты "великого немого", и современные звуковые фильмы.
Афишу первого опыта можно увидеть в киномузее Франции: дама в огромной шляпе и платье с буфами стоит, опершись локтем о деревянный ящик, укрепленный на треножнике. Из ящика высовывается кинопленка. У ног дамы фонограф с трубой. Это плакат "фонокинотеатра".
"Благодаря полному сочетанию двух современных чудес - кинематографа и фонографа, - писал в 1900 году рецензент "Фигаро", - достигнуты результаты, поразительные по совершенству". Копия ленты сохранилась. Мы имеем возможность вернуться в первый год нашего столетия, но кажется, что это какой-то иной, не двадцатый век. На экране зрелище допотопной древности: придворные, обряженные по-оперному, суетятся возле пожилой дамы в мужском костюме, размахивающей шпагой. Это Сара Бернар - Гамлет. "Чудеса двадцатого века" выглядят архаикой, однако не меньшей стариной кажется и такой театр.
В ленте 1913 года огромный бородатый мужчина судорожно корчится при виде черепа. Боже мой, да ведь это легендарный Муне-Сюлли!.. Как изменилось наше зрение. Ведь его игра вызывала восхищение, люди ночами простаивали у билетной кассы, плакали на спектаклях. Может быть, трудно судить только по одному эпизоду, да еще вдобавок немому?.. Нет, сам облик артистов, их манера двигаться, преувеличенность мимики - невозможны для современного взгляда. Экран, как микроскоп, показывает даже в капле - разложение стиля.
Причина также и не в неопытности театральных исполнителей перед кинокамерой. В фильме 1920 года датского принца играла прославленная кинозвезда Аста Нильсен. Режиссер и сценарист шведского фильма - люди нашего века, уверенные в превосходстве своего понимания жизни и искусства над старинным шекспировским; они исправляют мотивировки, делают события более естественными. Введена предыстория: Гамлет и Лаэрт учатся в Виттенберге: юноши шалят, пускают друг в друга перышки, сердится старик учитель. Чтобы сюжет не зависел от рассказа привидения, введена вполне реальная жизненная мотивировка: принц находит кинжал, которым закололи его отца, а кинжал этот - что хорошо известно Гамлету - принадлежит Клавдию.
И буквально все на экране кажется неестественным
В 1959 году снят современный вариант "Гамлета" ("А потом молчание"). Джон Клаудиус-сын дюссельдорфского промышленника, убитого во время бомбежки, - возвращается на родину из США, где он учился в университете. Каждое из шекспировских положений трансформировано в злободневное. Дядя - убийца завладел заводами отца Джона и женился на его матери. Дух убитого открывает тайну своей смерти по междугородному телефону. В сейфе фирмы сохранился документальный фильм, снятый во время бомбежки: кадры подтверждают телефонный разговор с призраком. Взамен бродячих комедиантов - американский балет приезжает гастролировать в ФРГ. Джон - Гамлет ставит танец (убийство отца) под конкретную музыку и завывание сирен. Все как у Шекспира, только куда ближе к нашим дням. Хельмут Кейтнер - опытный режиссер, камера движется умело, некоторые положения (в пределах поставленной задачи) остроумны. Но хотя на экране реактивные самолеты и сталепрокатные заводы, неглубокие мысли и поверхностные чувства фильма кажутся куда менее современными, нежели шекспировские. Не было смысла привлекать Шекспира к написанию сценария; Агата Крпстп сочинила бы куда более лихо.
Из того, что я пишу, не следует делать вывода: классические пьесы можно ставить только полностью, ничего не меняя в них. Я видел "Макбета", где не было стихов, Шотландии; вместо ведьм лишь один старичок разматывал вечную нить, однако, на мой взгляд, "Окровавленный трон" японского режиссера Акиры Куросавы, снятый в 1957 году, - лучший шекспировский фильм. Случилось так, что пластика образа феодальной Японии: крепости-загоны, сбитые из огромных бревен, воинственный ритуал самураев, их доспехи с значками-флагами, заткнутыми за спины, кровавые поединки, подобные танцу, - все это оказалось близким трагической поэзии шекспировских образов. И, разумеется, прежде всего следует говорить о том, что наполнило жизненной силой пластические образы: о силе страсти японских исполнителей, неведомой европейскому театру и кино. Неподвижную маску - лицо Тоширо Мифуне с бешеными раскосыми глазами - забыть, хотя бы раз посмотрев фильм, уже невозможно. В игре актеров не было внешней жизнеподобности, но напряжение мысли и чувств одухотворяло условность. Внутренняя жизнь людей была не только подлинной, но и по-шекспировски мощной. Хочется привести, для примера, сцену убийства.
Ночью в пустой комнате сидят на циновках два человека: Вашизу (Макбет) и госпожа Вашизу (леди Макбет); их фигуры недвижимы, живут только глаза. Тишина; в соседнем помещении спит король. Пауза, кажущаяся бесконечно длинной. Леди Макбет (я сохраняю шекспировские имена) встает и кукольной, церемонной походкой идет к мужу; она присаживается на циновку подле него и медленно разжимает пальцы его рук. Церемонной поступью она выходит из комнаты и приносит копье. Она присаживается к мужу и вкладывает ему в руки копье.
Макбет выходит из комнаты. Огромная, невозможная для экрана пауза. Макбет с копьем в руках возвращается и садится на циновку, принимая то же положение, что было в начале сцены. Молчание. Жена медленно разжимает его пальцы, забирает копье. С рук Макбета стекает кровь.
В английском журнале "Sight and Sound" я прочитал статью Дж. Блументаль об этом фильме. Успех "Окровавленного трона", утверждает критик, в кинематографичности фильма.
Куросава - один из лучших кинематографических режиссеров мира. Его пластика и монтаж - прекрасное киноискусство. Однако в каждом кадре видны традиции театра. Для шекспировского юбилея в ЮНЕСКО (в Париже) Куросава смонтировал несколько эпизодов, каждый начинался с крупного плана маски театра Но. Оказалось, что эти маски были ключом к стилю фильма.