Наша девочка
Шрифт:
Любовь к младшей сестре постепенно перерастала в ненависть. Зарина, лежа на своих подушках, не могла видеть Венеру, которая суетилась, пыталась накормить, заботилась. Старшую сестру начало тошнить от одного только запаха младшей сестры, ее свежести, красоты, от того, что та была как цветок, который вот-вот распустится. Зарина начала ненавидеть мать, которая мечтала о счастье для младшей дочери, а старшую готова была принести в жертву. Да, она в этом не признавалась, но Зарина все чувствовала. Видела, как страдает отец, всегда любивший младшую дочь, и не могла ему простить обидные слова про то, что он готов отказаться от старшего ребенка.
Зарина чахла не оттого, что должна была выйти замуж. Она умирала от ненависти к родным, самым близким.
Зарина долго изображала из себя любящую сестру, преданную. Столько времени притворялась. Вот и вылилось все в болезнь. Настоящую. О которой даже тетя Тамара не догадывалась. Тогда-то Зарина начала особенно остро чувствовать запахи. Ее воротило от запаха матери, от запаха сестры. Она не могла проглотить ни куска мяса не оттого, что у нее не было аппетита. Есть хотелось зверски, но ее начинало мутить от запаха пищи, даже от лепешки с медом, которую приносила Венера. Мед пах горечью, а лепешка – горелым. Мясо воняло особенно отвратительно, но еще хуже – бульон, который прописала больной тетя Тамара. Зарина даже глоток не могла сделать – ее начинало рвать. Только творог она соглашалась проглотить. Это было совсем не связано с визитами знахарки. Просто тетя Тамара приносила свежий творог, ягоды, только поэтому Зарина соглашалась его съесть. Творог с ягодами не вызывал у нее рвотных рефлексов. А все, что готовили в доме, пахло отравой. Самой мерзкой. Но разве могла Зарина сказать матери, что ее лепешки не лезут ей в горло? Разве она могла сказать Венере, что бульон, которым она пытается ее накормить, – хуже яда?
Когда от Зарины отказалась семья жениха и сам вдовец, дядя Азамат прибежал в дом к тете Тамаре и кричал, что это она виновата в болезни его дочери. Опоила отварами, одурманила, мысли дурные внушила. Была у него дочь послушная, а стала вдруг нервная. Экая невидаль – выйти замуж за человека, которого не знаешь. Да раньше все женщины так замуж выходили – никто не роптал, даже радовались, родителям руки целовали. А Тамара своими разговорами молодых девушек искушает, про любовь им рассказывает, про свободу выбора. Где это видано, чтобы жена мужа любила? Она его уважать должна! Пусть детей любит, для этого замуж выходит, это ее судьба – детей рожать, сыновей желательно. А для него, Азамата, это такой позор, что на несколько поколений запомнится. Чтобы отказались от его дочери! Да еще кто? Вдовец! И в этом только Тамара виновата. Все ее отвары вонючие и колдовские!
– Ты во всем виноват, – сказала тетя Тамара, выслушав дядю Азамата.
– Как ты смеешь со мной так разговаривать? – дядя Азамат вспыхнул, хотел поставить на место знахарку – подошел и занес руку, чтобы ударить.
До того, как явиться к тете Тамаре, он пришел в собственный дом, ударил тетю Нину и велел Зарине вставать и убираться из дому. На все четыре стороны. Потому что он не потерпит в доме дочь, которая принесла такой позор. Венера пыталась заступиться за сестру, но дядя Азамат обозвал младшую, любимицу Венеру, шлюхой, которая валандается не пойми с кем. И если она собирается принести в подоле, если запятнала свою честь, то пусть тоже катится ко всем чертям. Дядя Азамат отказался от дочерей, это слышали все соседи. И от жены тоже. Тетя Нина хватала его за руки, падала на колени, умоляла успокоиться, но дядя Азамат пнул жену ногой и ушел из дома.
Тетя Тамара знала, куда он идет, – соседки успели предупредить. Женщины сообщили еще, что у тети Нины кровь идет горлом, и Тамара успела передать через забор отвар. Соседки шептались, что в Азамата бес вселился. Наверняка он сидел в нем давно, а сейчас свою силу показал и захватил не только
– Смею и буду, – сказала тетя Тамара то ли Азамату, то ли бесу. – Ты свою дочь довел до такого состояния, что она уже с постели встать не может. Она болеет оттого, что ее предал родной отец. Продал, как барашка, и глазом не моргнул. Ее горе – на твоей совести. Ты от своего греха никогда не отмоешься. И отмолить не получится. То, что ты жену свою, как собаку подзаборную, избил – тоже тебе аукнется. Придет к тебе бродячая собака и горло тебе перегрызет. Как у тебя совести хватило женщину бить? Как ты посмел дочерей проклясть? Вернется тебе однажды проклятие. И так вернется, что в муках будешь умирать.
– Что ты несешь, ведьма? – закричал Азамат. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
– Ничего ты не сделаешь. Я тебя не боюсь. Ты сам свою судьбу решил.
– Ведьма, я тебя убью! – завопил Азамат и начал надвигаться на знахарку. Но тетя Тамара достала из-за пояса нож, которым орехи чистила и корешки трав обрезала – она с этим ножом не расставалась, – и наставила его на дядю Азамата. Тот плюнул в лицо знахарке и ушел. Соседки, которые через забор подглядывали, ахнули. Плюнуть в лицо – страшнее унижения быть не может. Теперь они даже Азамата готовы были пожалеть – что с ним тетя Тамара сделает! Такую обиду она точно не простит.
Азамат пошел к мужчинам и выпил сильно. Домой пришел и сразу в сарай отправился, где у него ружье хранилось. Венера увидела, что отец вышел из сарая с ружьем, и в ноги ему кинулась, но удержать не смогла. Азамат пошел к Тамаре.
Знахарка тогда была у соседки – компресс делала на спину. Соседка жила в двухэтажном доме в центре села, рядом с кинотеатром. Азамату, который с ружьем ходил по селу, искал Тамару, мужчины сказали, где она. Кто-то из женщин успел предупредить знахарку. Она решила в окно вылезти по веревке: Азамат обещал убить всех, кто есть в доме, если Тамара не выйдет. Стоял под окнами, орал и в воздух стрелял. Знахарка не за себя боялась, за других. Да и что с пьяного взять? Пальнет случайно и не поймет, что натворил.
Соседка кричала, что Тамара через окно спускается по бельевой веревке, чтобы люди ее внизу поймали – не дай бог сорвется. Народу во дворе много собралось, но Азамат уже совсем не в себе был – обещал любого пристрелить, кто сунется, кто только подойдет к нему.
Тамара висела на веревке. Соседка умоляла ее лезть назад. Женщины кричали и звали на помощь. Кто-то из молодых парней попытался подойти к Азамату, но тот ударил его прикладом. А потом выстрелил в знахарку. Никто сразу и не понял, что произошло. Только Тамара начала падать – медленно, как будто в кино. Женщины ахнули и стали читать молитвы. Тамара упала в палисадник и лежала там без движения. Азамат потряс ружьем и сказал, что убил ведьму, которая порчу наводит. Тут уже мужчины забрали у него ружье, за руки схватили. Он не сопротивлялся, только кричал, что убил ведьму и нет больше в их селе злого духа. Больше никто отварами людей травить не будет. И ему, Азамату, надо спасибо сказать, что всех избавил от зла. Женщины подошли к лежащей в палисаднике знахарке. И тут Тамара, которая считалась убитой, спокойно встала, отряхнулась и поправила платок. Женщины при виде такого чуда заголосили. Даже мужчины вздрогнули и отпустили Азамата. Дети заплакали. А тетя Тамара тем временем спокойно перелезла через ограду палисадника и пошла к толпе.
– Ведьма, – прошептал дядя Азамат. Он сразу протрезвел, и было видно, что испугался. Любой бы испугался – тетя Тамара была вся в чем-то красном – и платок, и платье, и фартук. Даже лицо было в крови, она стекала по ее щеке.
– Да, я ведьма, и меня пуля не берет, – сказала спокойно Тамара Азамату. – А теперь я тебе говорю – уходи, далеко уходи, и грехи замаливай. Я тебя проклинаю. Если увижу тебя рядом с младшей дочерью, самые страшные кары нашлю. Оставь своей жене и старшей дочери все, что у тебя есть, и уходи. Иначе тебя загрызет бродячая собака, и я к тебе по ночам буду являться.