Наша фантастика, №3, 2001

Бромберг Айзек

О Шилол! Из зеркальной лужицы с моей потной ладони на меня глядела огромная, человеческого размера, стрекоза — сетчатые глаза величиной с два арбуза, словно бы рустованные жвала, большие, как печной ухват.

Стрекоза висела в воздухе слева от меня, за плечом, мои волосы развевались от буйства ее крыл, словно в шторм на мысу. Стрекоза казалась приветливой. Правда, судя по голосу, это была не она, а он. Наконец ему надоело висеть, и он уселся, обхватив своими шестью лапищами чуть загнутый вверх край столбика, подпиравшего купол.

— Слушайте, —

оторопело сказал я, — это же рехнуться можно!

— Самое простое — не смотреть на меня, — изрек стрекоза.

Я подумал, что он говорит дело, и вернул зеркальце в карман Олли.

— А теперь скажи, зачем тебе наш компас.

— Компас? — переспросил я, но вскоре догадался, что он имел в виду «резервуар» с разметкой на неваранском языке. — Так велела Нин, наша наблюдатель. Она сказала, что его нужно забрать, — пожал плечами я.

— Так зовут ту тварь, что ждет вас там, за дверью? — с насмешкой поинтересовался он.

— Ну да. Точно что тварь. — Я сразу почувствовал к капитану нечто вроде симпатии.

— А она сказала тебе, что будет, если ты разобьешь купол?

— Нет.

— На некоторое время корабль потеряет управление. Для тебя это будет значить, что ты, скорее всего, умрешь, поскольку не сможешь переводить с языка глаз на язык головы.

— Как это?

— На вашем языке это называется «сойти с ума». Вот, например, твой спутник скоро совсем разучится переводить. А ведь здесь еще очень стабильно для вас, людей! Потому что здесь все сделано так, чтобы было хорошо нашим личинкам, которые живут под водой, там, под днищем корабля. Но если ты разобьешь стекло, сразу изменятся температура и давление, воздух превратится в то, что вы зовете скипидаром, в общем, как говорим мы, стрекозы, Много скучных дел…

— Но Нин сказала, что все будет в порядке. Главное — разбить стекло! Она настаивала, чтобы мы его разбили!

— Правильно, ведь разбить стекло сама она не может. Она в этой комнате не способна даже проявиться. Совершенно очевидно, что и стекло разбить она не может, — пояснил капитан.

— Подумаешь, чего тут! Если один человек может, значит, и другой тоже.

— Да только она ведь не человек! — захрюкал стрекоза. Я так понял, что он смеется.

— А кто? — Я уже готов был поверить во что угодно.

— Муха.

— Как это — муха?

— Да вот так. Я — стрекоза. Ты — человек. Твой спутник — человек. А она — муха.

— И что теперь делать? — опешил я.

— Да, ничего. Просто купол разбивать не следует. Я тебе дам другой компас, запасной. Ты вернешься к своей мухе и отдашь его ей. Муха думает, что ты и твой спутник погибнете сразу, как только разобьете стекло и вынесете ей компас, потому что быстро-быстро изменится среда. А она тогда просто заберет компас и сбежит восвояси, отменив форму-человек. Но если вы ей его принесете и не умрете, она все равно будет рада. Вы ей еще пригодитесь.

— А зачем мухе компас?

— Мухи — глупый народ. Они ничего не могут сделать

сами. Поэтому они воруют. Но даже украсть толком они не могут. Поэтому воруют вашими, человеческими руками.

Это объяснение показалось мне хорошим. Я кивнул.

— Ну спасибо. Ты дашь мне компас. А что я тебе дам?

— А ты мне — своего спутника, — предложил стрекоза. — Он же твой раб, да?

— С чего вы взяли?

— Все время молчит, опасность от тебя отводит, носит твое зеркало, воздействие мухи на тебя нейтрализует — так ведь?

— Нет. Не знаю, что вы вообще имеете в виду, не знаю, что это значит вообще — «нетролизует», но это не годится. Олли — сам по себе, а я — сам по себе. Он никакой не раб! Я им не распоряжаюсь.

— Ладно, как хочешь. Тогда выдай мне воровку!

— Нин, что ли?

— Ну да, муху.

— Что значит — выдай? Вы же сами знаете — она стоит за дверью.

— Только и всего, что знаю, — шумно вздохнул стрекоза. — Мухи — очень хитрые существа. Я знаю, что она здесь, но я ее не вижу!

— А если с зеркалом? — Я попробовал проявить сообразительность.

— Бесполезно! В нашем мире зеркала не проявляются.

— А это, мое зеркальце?

— Оно существует только для твоего зрения. Я-то его не вижу. Я просто знаю, что люди обычно имеют при себе зеркала. Насколько я вас знаю, вы просто жить без них не можете. Ну да все равно. Мне от твоего зеркала не будет никакого проку.

— Откуда же вы вообще знаете, что существуют мухи? — поинтересовался я. — Вы же их никогда не видели?

— Какой ты странный! Конечно, я видел мух. Но только не в этом мире, не здесь. Здесь живут только наши личинки. И в нашем главном мире, у стрекоз, тоже нет никаких мух. А там, у вас, — есть. Там они очень даже хорошо видны. Такие верткие, быстрые, черные, бывает, черные с зелеными спинками, разные мухи… Душа у них гадкая, и тянет их все время ко всякой гадости. Правда, они довольно вкусные, мясо сладкое, немного терпкое, тает во рту…

— Вкусные? Ну не сказал бы… Так это что, вы про обычных мух говорите? Эти ваши мухи — они в нашем мире выглядят как обычные мухи?

— Ну да. А мы — как обычные стрекозы. Только вы почему-то думаете, что у нас нет соображения. Уверены, что у нас нет кораблей, что мы не умеем налаживать компасы… — захрюкал мой собеседник.

— Так в чем вопрос — если вы как стрекоза можете увидеть Нин как муху, то и расправляйтесь с ней сами, как это у вас принято. При чем тут я?

— Так ведь у вас, у людей, я так понимаю, она, эта муха, выглядит как человек!

— Ну да. Я так до сегодняшнего дня думал, что Нин — человек.

— Мухи — большие обманщики, — изрек стрекоза, в его голосе мне послышалось тихое торжество эксперта, дорвавшегося-таки до настоящего профана. — Муха может выглядеть как человек. Но стоит только как следует облить ее светом зеркала, и ты сразу увидишь, кто есть кто. Точнее, ты можешь и не увидеть, а я точно увижу.