Наша фантастика, №3, 2001
Шрифт:
— С чего ты взял? — удивился Анатолий.
— Ну, выпустили же и дело закрыли…
Анатолий глубоко затянулся, поднял глаза к лампочке, струей дыма разогнал стаю летающей мелочи:
— Может, и так. Но Прокофьевну жалко.
Помолчали.
— Я вам тут не в тягость? — робко спросил Миша. — Я хотел бы заплатить… за постой, так сказать…
Анатолий повел бровью — ерунда, мол.
— Только застрял я крепко. Если машину не удастся починить… не знаю, что и делать. Бросить ее не могу, год потом расплачиваться… Разве
— Значит, так. — Анатолий встал. — Завтра с утра бери Димкин велосипед, поезжай в село, договаривайся. Смело обещай бутылку — у меня есть. Починят тебе машину, только впредь железной дорогой пользуйся, с твоей-то удачей… Понял?
Миша неуверенно улыбнулся.
Ночью приснилась Юлька.
Он нашел в селе некоего Антоныча, мастера, о котором все в один голос твердили, что он «по железу». Наверное, это о нем говорила покойная Прокофьевна — «без запчастей и топлива, на честном слове». Антоныч согласился посмотреть Мишину машину и за соответствующую плату починить.
Мастер приехал после полудня на велосипеде, сквозь зубы поздоровался с Анатолием и без лишних слов приступил к работе; возился примерно час, ощупывал, измерял, прозванивал цепь, удивленно хмурился. Наконец, вытирая руки тряпочкой, сообщил, глядя в сторону:
— Не знаю я, парень, что тут такое с твоей тачкой. Был бы трактор — починил бы… А то ж иномарка.
— А… отбуксировать куда-нибудь? — спросил отчаявшийся Миша. — В райцентр?
Мастер подумал. Покачал головой:
— Да кто ж возьмется? — И, оглядевшись, добавил вполголоса: — Ты, чем дурью маяться, попроси хозяина своего. Пусть заведет.
— Так он же не умеет, — сказал Миша, удивленный. Анатолий не раз признавался, что автослесарь из него никакой.
— Ну не умеет так не умеет…
Антоныч хмуро отказался от платы, вскочил на велосипед и укатил обратно в село.
Миша поехал следом. Долго петлял пустыми улицами, никак не мог найти почту, а найдя, не сумел дозвониться. Единственный телефон мертво молчал, телефонистка честно старалась, но в результате развела руками:
— Завтра приходи…
Он дал домой телеграмму: «Цел здоров задерживаюсь». И пошел изучать расписание местных автобусов.
Автобус был один и ходил обычно два раза в день, но касса была закрыта, и бабушка на скамеечке терпеливо объяснила приезжему, что единственный автобус сломался, и когда его починят, неизвестно. Миша побродил по улицам, надеясь высмотреть у кого-то во дворе машину и Договориться с хозяином, но во дворах попадались только свиньи, а водитель единственного раздолбанного «Запорожца» наотрез отказался от роли извозчика. Даже за большие, на Мишин взгляд, деньги.
По дороге на хутор его обогнала попутка. Первая машина на трассе за несколько дней; Миша закричал, замахал рукой и налег на педали, но смердящий самосвал как ни в чем не бывало
Пришлось оправдываться перед Димой.
— Будешь ужинать? — спросила Инна. Миша вяло согласился.
По вечерней росе Вова и Дима выкашивали поляну. Миша разговаривал с ними как с одним существом.
— Ребята, не хотите продать велосипед?
Одинаковые парни переглянулись.
— Мы не торгуем вообще-то, — раздумчиво сказал один.
— Если только в обмен на твою тачку, — лукаво усмехнулся другой.
— Так она же все равно не ездит! — возмутился первый.
— Зато там кресла удобные, — мечтательно сообщил второй.
— Я свой велик не дам, — нахмурился первый.
— Велики нам самим нужны, — подвел черту второй. И оба снова принялись косить, будто не было разговора.
Миша вернулся к дому. Походил вокруг машины, сел за руль, закрыл глаза.
Устал.
Хотя ничего страшного не происходит. Застрял. Но не среди леса, не среди моря, а у людского жилья. Вон, Анатолий всю жизнь так живет и не знает, наверное, что это за тоска — хутор, дорога через лес, полупустое село…
Обычная, повседневная жизнь. А такое чувство, что ты уже умер. Миша вздрогнул. Почему-то вспомнил Прокофьевну.
Потные Дима и Вова враждебно молчали за столом. Видимо, ощущали себя чуть виноватыми и, во избежание мук совести, перекидывали едва наметившуюся вину с больной головы на здоровую, то есть на Мишину невезучую голову.
Впрочем, близнецы быстро поужинали и ушли в дом. Интересно, почему они почти не бывают в селе, вяло подумал Миша. Молодые ведь парни… А как же девушки, танцы, все такое?
— Толя… — Миша впервые решился назвать хозяина уменьшительным именем. — Я не знаю, что мне делать.
Анатолий привычно сплел пальцы, откинулся на деревянную спинку. Инна молча поднялась, собрала стопкой грязную посуду, налила горячей воды в жестяной таз.
— Что, опаздываешь куда-то?
— Уже опоздал, — признался Миша. — У моей мамы сердце… неважное. Ей ну никак нельзя… чтобы… а они волнуются, конечно. Они с Юлей. С моей женой.
— Так ты женат? — удивился Анатолий.
— Да. — Миша занервничал. — То есть… У нас свадьба через две недели… уже через полторы. А машина чужая. Я взялся перегнать.
— Сглупил, — задумчиво сообщил Анатолий.
— Я знаю! — горячо согласился Миша. — Сглупил, да. Но она же на ходу была! Заводилась как миленькая… А мне очень деньги были нужны.
Инна шумно вздохнула. Взяла со скамейки полотенце, ушла в дом.
— А зачем ты меня уговариваешь? — помолчав, спросил Анатолий. — Разве я могу тебе чем-то помочь? Садись на автобус, поезжай к поезду, объясняй своим нанимателям, что «ромео» свою арию отпел. Пусть едут с буксиром, забирают. У меня ничего не пропадает.