Наша Маша
Шрифт:
– Дэрил! – торопливо дергаю я его за рукав, вспоминая, что так до сих пор и не нашла столь необходимую мне проволоку или что угодно еще для того, чтобы запираться в камере. – Ты не знаешь, где мне найти… эээ… Мне нужно… Ну, это…
– У Рика спроси, – спустя пару минут честных попыток понять, что я показываю ему на пальцах, безразлично пожимает плечами он, разворачиваясь и выходя куда-то с арбалетом – видимо, опробовать хочет.
Может быть, и правда у Рика спросить? Он вроде как довольно понятливый и вообще полицейский, а значит, должен все угадывать с полуслова и полувзгляда! Да и пора его хотя бы в необходимости запираться на ночь убедить. Я, конечно, все понимаю: сценарий, все дела, потому герои такие глупые и
Приоткрыв дверь в камеру Рика, я на всякий случай тут же жмурюсь, а то вдруг он там переодевается как раз и точно сочтет меня своей восторженной фанаткой. Такого пугать чересчур пристальным вниманием нельзя уж точно. Ведь то ли из-за потери жены, то ли просто из природной скромности, он относится к представительницам женского пола с еще большим пренебрежением, чем Дэрил. Ну, правда же!
Вот мой любимый охотник все же явно… ну, как минимум, смущается представительниц прекрасного, то есть не очень, если вспомнить о моих сериальных соперницах, пола. То есть мысли там какие-то шаловливые в его голове бродят, не зря ведь он брат Мэрла. Еще и смотрит проникновенными взглядами порой. И плевать, что такими взглядами он смотрит не только на женщин, но еще и на всех прочих друзей, недругов и даже ходячих! Главное, умеет ведь смотреть так, что сердце замирает, а душа просит поцелуя, желательно, в эротичной позе и без одежды. А Рик что? Нет, ну смотреть он тоже смотрит, только почему-то на всех вокруг одинаково безразлично. Хотя нет, вру, на Дэрила он смотрит с любовью. Так может, он все же тоже моя соперница? Причем, кажется, самая опасная…
– Что случилось? – уточняет Рик, которому, видимо, наскучило созерцать мою замершую на пороге фигуру с закрытыми глазами – лишь бы не решил, что я не смотрю, чтобы не ослепнуть от его якобы неземной, а также небритой и немытой красоты.
– Я это… Мне нужно… Я забыла слово. То есть, я никогда его и не знала, – приоткрыв веки и убедившись, что ругать меня не будут, шагаю я внутрь, вглядываясь в лицо сидящего на койке и перезаряжающего свой кольт лидера группы.
– Скажи другими словами. Или покажи, – не проявляя особого любопытства, все же предлагает он, а я едва не подпрыгиваю от счастья при понимании, что и правда могу все показать.
– Вот! Надо что-то, чтобы закрыть! Так, чтобы как на ключ! – восторженно бросаюсь я к двери, закрываю ее плотней и накрываю руками для пущей наглядности.
– Зачем? – не проявляет чрезмерной сообразительности Рик, как-то подозрительно поерзав на койке.
– Для… Ну, для безопасности! – улыбаюсь я и, отходя от двери, шагаю к нему и присаживаясь рядом – между прочим, я тоже очень сильно устала за день.
Вот только Рик почему-то гостеприимством не отличается, подскакивая так резко, что даже, кажется, головой ударяется. Он заводит совсем уж малопонятную мне в данной ситуации речь о войне, своей жене, чьем-то там возрасте и почему-то о том, что мне срочно нужно куда-то уйти. Уходить я точно не хочу, тем более так и не сообразив, откуда именно он меня просит удалиться: из его камеры или вовсе тюрьмы. А потому я лишь цепляюсь пальцами за койку и всем своим видом показываю решительность.
– Так до войны все умрете! – нагло вру я, но в данной ситуации все способы убедить Рика позаботиться о безопасности меня, родимой, и прочих болезных, уместны.
– Что? – мотает он головой, словно в попытке вытряхнуть из нее все лишнее.
– Если двери не запирать на ночь, кто-то может умереть… ну от, эм… старости или болезни. Стать ходячим. Прийти, укусить еще кого-то и… Понимаешь? Двери надо закрывать! То есть сильно! То есть, как на ключ, но можно без ключа… – уже не веря в успех своей речи, почти кричу я.
А может быть, ничего не получится? Может быть, он просто не станет меня слушать, как и все остальные? Может быть, что бы я не делала и не говорила, ничего мне уже не изменить, и все случится так, как задумано? Вдруг они будут воспринимать всю ситуацию, глядя на меня стеклянными глазами и совсем не слыша? Черт, вот это попала, так попала.
– Я понял, – неожиданно говорит Рик, прерывая меня, так и застывшую с открытым ртом от изумления.
А я уж и не надеялась. Он начинает говорить что-то о каком-то там болте, прибавляя к нему еще какое-то слово и я, догадавшись, что это, наверное, именно так у них называется задвижка, радостно киваю, широко улыбаясь и даже испытывая желание еще разок обнять такого умного чувака, который находит решение в любой ситуации, а не посылает меня к остальным, не желая разбираться самостоятельно, как это обычно делают всякие вредные охотники! Вот только обнимать его, кажется, точно не стоит, и без того нимфоманкой влюбленной считает, наверное.
– Хорошо, очень хорошая идея, – хвалит меня Рик и делает еще один шаг назад, словно прочитав мои мысли. – Вот и займись этим. Здесь был склад, попроси кого-то показать дорогу, завтра уже, конечно. Поищи там что-нибудь, что может сойти за задвижки и… обратись, наверное, к Дэрилу. Он разберется с остальным. Больше ведь и некому…
Нет, шериф, беру свои слова обратно – ты тоже любитель спихивать свои обязанности на всех вокруг. Ну, вот почему ты не мог сам сказать обо всем Дэрилу, просто назначив меня его помощницей? А теперь мало того, что придется искать склад, а потом на том складе какие-нибудь замки или задвижки, так еще и за Диксоном гоняться и доказывать, что это приказ Рика. Который, впав, кажется , в уныние по поводу того, что у нас так мало людей, уже выскальзывает из камеры и куда-то сбегает, не дожидаясь, когда я сама догадаюсь свалить. Может быть, он именно потому и задвижки поставить согласился? Чтобы от меня запираться теперь?
Вот наивный. Словно нужен он мне! Поднимаясь с койки, я снова ощущаю дискомфорт в потянутой днем шее и потираю ее, надеясь, что боль скоро пройдет. На массаж мне здесь точно рассчитывать не стоит – я ведь тоже не совсем дура, и успела догадаться о том, что Дэрил на меня пока вестись не хочет. Может быть, со временем. Через несколько месяцев после знакомства, когда он ко мне привыкнет, станет считать своей… А вот на внезапно вспыхнувшую любовь рассчитывать, кажется, не стоит. Он же не Мэрл. И не Блейк. И не Глен. И не… Черт, да что это такое, все вокруг мужики, как мужики, один мой шуганный какой-то! Хотя, может быть, зря я ругаюсь, и он берег себя для меня? Просто пока не догадался, что именно для меня, но скоро поймет. А я постараюсь ускорить процесс понимания…
– Ой, – удивленно вскрикиваю я, добравшись до своей камеры и увидев внутри Мишонн.
На секунду мне кажется, что я, задумавшись, просто перепутала камеры – с меня станется. Но судя по моей сумке на коленях этой нахалки и остаткам моей шоколадки у нее в руке, я пришла по адресу. Как раз к окончанию трапезы. Мишонн невозмутимо перебирает мои вещи, удивленно изучая каждую, и облизывает пальцы, сунув в рот последний кубик шоколада, который я так бережно хранила на черный день. Вот он, видимо, и настал. Очень черный. Черней просто не бывает, блин!
Впервые за долго время у меня просто нет слов: ни английских, ни русских, ни матерных. А Мишонн, которая сегодня объедала без малейших угрызений совести уже второго человека, если вспоминать Моргана, хлопает ладонью по одеялу, приглашая присесть рядом с ней. Кажется, хочет поговорить. Вот только о чем с ней после подобного покушения на святое, то есть пожирания моего личного шоколада, говорить можно?!
====== 14. Непростые подарки, не те улыбки, нахальные мэрлы – все по плану ======