Наша непостижимая бесконечность
Шрифт:
— Я не хочу, чтобы она использовала тебя ради меня.
Тео улыбнулся.
— Расценю это как признак того, что твое отношение ко мне потеплело. Однако твоя мама не использует меня. Она делает это ради всех нас. Она любит меня. Я люблю ее. Она любит тебя.
Вот так мы с Эль наблюдали, как они дают клятвы перед кучей малознакомого мне народа и двумя людьми, которых, думаю, я знала лучше, чем кто-либо другой.
Эль и Финн присутствовали на свадьбе как пара, и уж не знаю, из-за чего — наверное, на них подействовали флюиды новобрачных, — но они
Финн был шафером, поэтому шел по проходу с Элоизой, в то время как рядом со мной шел какой-то кузен Эль. Последние два часа я наблюдала за тем, как двое моих лучших друзей смеются, притрагиваются друг к другу и даже целуются для фото, и чувствовала себя дальше от них, чем когда-либо раньше.
Это убивало меня, ведь всего день назад я чувствовала такую близость с Финном.
Но правда заключалась в том, что это была не их вина. Просто так получилось. Люди, знавшие их много лет (в том числе чертов фотограф), заставляли их притворяться влюбленными. Тот факт, что они были лучшими друзьями, лишь все упрощал для них. Они были вдвоем, и у нас не было времени, чтобы, как обычно, пообщаться втроем.
Я осталась за бортом.
Все тосты были произнесены, ужин сервирован, и теперь гости либо сидели за столами, болтая, либо танцевали, либо просто тусовались по периметру танцплощадки.
Я сидела за столом со своими друзьями. Не хватало только Шарлотты, потому что кузен Эль пригласил ее потанцевать.
Поскольку Гейб и пальцем не пошевелил, чтобы исправить их отношения, между ними до сих пор сохранялось ощутимое напряжение. Пока она кружилась в объятьях студента, Гейб смотрел на них с такой злостью, что можно было лишь удивляться, как огонь в его взгляде их не поджег.
— Ну все, с меня хватит, — в конце концов рявкнул он, оттолкнув стул от стола и бросив салфетку на тарелку.
Мы все в замешательстве смотрели, как он решительно уставился на танцующих. Судя по его лицу, он был готов рвануться туда, но музыка закончилась, и Шарлотта отошла от своего партнера по танцам.
— О, к черту.
Гейб, обойдя стол, пошел к ней, и ее красивые глаза округлились. Шарлотта резко остановилась возле своего стула.
— Что за…
— Шарлотта… — Гейб взял ее за изящные плечи своими большими руками и склонился к ней. — Давай перестанем загоняться, ладно?
Она сморщила носик.
— Загоняться?
— Да. Загоняться. Я соскучился по тебе. Типа как… сильно. Не только как по своему другу. И по всему остальному тоже. — И он с мальчишеской улыбкой добавил: — Ужасно.
В уголках ее губ начала зарождаться улыбка.
— Что ты пытаешься сказать?
— Я хочу быть с тобой. — Он взглянул на нас, осознав, что мы все внимательно наблюдаем за ними. Как и люди, сидящие за соседним столом. Он выпрямился, обнял Шарлотту за плечи и притянул ее к своему боку. — Все верно, — сказал он нам, раздуваясь от гордости. — Мы с Шарлоттой вместе. — Он посмотрел на нее. — Ты ведь по-прежнему хочешь, чтобы мы были вместе?
Она
— Да.
В ответ он широко улыбнулся ей. А затем поцеловал. Глубоким, смущающе долгим поцелуем, от которого Джошуа взвыл, а парень за соседним столом крикнул: «Уединитесь!»
Я была счастлива за своих друзей.
Честное слово.
Но публичное признание Гейба только ухудшило мои и без того не слишком хорошие чувства относительно секретных отношений с Финном.
Мы с Эль обменялись улыбками. Я изо всех сил старалась скрыть свою боль, но мои старания наверняка не увенчались успехом. К счастью, у Эль не было времени, чтобы спрашивать о причинах моей печальной улыбки, потому что Брайс начала психовать.
— Что, черт побери, я пропустила? — Она злобно глазела на нас. — И почему никто из вас не удивлен такому повороту событий? — Она ткнула пальцем в Шарлотту с Гейбом.
Эль с Шарлоттой начали успокаивать Брайс, но я больше не обращала на них внимания.
Может, сказалась тяжесть последних нескольких дней, а может, моим ранам требовалось время, чтобы затянуться, и пока этого не случилось, я была гиперчувствительной, но на меня мощной волной накатили все те сомнения относительно того, ради чего мы с Финном храним наши отношения в тайне.
Открой глаза, отребье.
Я зажмурилась, отгораживаясь от воспоминаний, а когда вновь открыла глаза, то уткнулась взглядом в отца Финна, шедшего через зал.
Мой сын не станет встречаться с отребьем.
Я почувствовала, как мои глаза закололо, а сердце заколотилось. Я отвела взгляд от мистера Рочестера и уперлась им в Джаспера Олифанта, который был приглашен вместе с родителями.
Думаешь, я бы стал принуждать ничтожество вроде нее?
Я оттолкнулась от стола, словно это могло помочь заглушить их слова.
— Индия? — Эль обеспокоенно взглянула на меня.
— Ты в порядке? — тихо спросил Финн.
— Да. Просто нужно воспользоваться уборной.
Я выбежала из зала, но вместо того, чтобы направиться в переполненную комнату отдыха, пошла вглубь территории, пока не нашла большую безлюдную оранжерею. Внутри было патио со столами и стульями, составленными один на другой — зимой летняя мебель хранилась внутри. Я аккуратно опустила стул на пол и, сев, наконец-то расслабилась. Здесь было так тихо, что я слышала свои мысли.
А думала я о том, что сегодня я ревновала.
Мне было больно, и я ревновала.
Я знала, что дорога Финну. Знала, что была его девушкой, но с другой стороны, разве парню не следовало с гордостью объявить, кто на самом деле является его девушкой?
Я знала — или, по крайней мере, надеялась, — что Финн так и сделал бы, если бы мог. Однако я не знала этого наверняка. Из-за меня его отец обязательно устроил бы ему «веселую» жизнь, и я волей-неволей задумалась: если бы между нами не стояла Элоиза… рассказал бы Финн всему миру, что я его, а он мой?