Наша светлость
Шрифт:
– Ребенок, ты встать можешь? Цепляйся за шею. Обними крепко, вот так, умничка моя...
Урфин не сердится?
Сердится. Глаза темные. И морщинки вокруг прорезались, как будто он изо всех сил пытается не щуриться. Улыбка тоже какая-то не такая. Но хорошо, что он здесь. Тиссе спокойней. И спросить можно. Урфин должен знать про плаху наверняка...
– Выброси глупости из головы, - он шептал, но Тиссе казалось - кричит.
– Я никому
У него не получится. Тисса понимает. Это Урфину с Их Светлостью кажется, что по их взглядам ничего прочитать нельзя.
Тисса ведь призналась. И признание повторит перед судом.
Их Светлость не желают судить Тиссу, но тоже не имеют выбора. Это ведь будет неправильно - приказать, чтобы Тиссу отпустили. Но Их Светлости хочется. И наверное, поэтому ему плохо. Тисса видит. За это ей тоже стыдно, и она отворачивается, прижимаясь к продымленному сюртуку Урфина.
Он же продолжает говорить.
– А если совсем прижмет, то попрошу Аль-Хайрама тебя украсть. Он по этому делу большой специалист...
Подниматься высоко, и Урфин ступает медленно. Он сильный, но ведь Тисса и сама идти способна. Не отпускают. Стража - серые плащи - держатся поодаль, но совсем не исчезнут.
– ...уедем жить в Ашшар. Там зимы не бывает. Всегда солнце и жарко очень, но если у моря, то жара терпима...
Коридор. Люди. Те самые, что были на балу. Они уже слышали о происшествии - а можно ли назвать убийство происшествием?
– и теперь пришли снова посмотреть на Тиссу.
– Не обращай на них внимания. Ты храбрая девочка. И все правильно сделала.
Путь до подъемника долог, и Урфин ускоряет шаг.
В кабине тесно. И слышен натужный скрип ворота. А если не выдержит? Выдерживает.
Снова коридор. И снова подъемник. Остается половина стражи. Остальные исчезают в темных поворотах. Встречает лорд Хендриксон, и Тиссе надо поблагодарить его за заботу, но голос вдруг пропадает.
– Я взял на себя смелость вызвать доктора Макдаффина.
– Спасибо.
– Здесь спальня, гостиная и небольшая библиотека. Есть ванная комната. Камин недавно растопили, поэтому, возможно, пока будет прохладно...
Он не похож на палача, скорее уж гостеприимный хозяин. И камера камерой не выглядит.
– Девочка моя, - Урфин, наконец, отпускает Тиссу, но стоять ей сложно, и Тисса сама цепляется за его руки.
– Потерпи еще немного. Все почти закончилось.
Ну вот зачем он врет? Все только-только началось.
– Давай мы снимем это платье? Вот так...
– Урфин помогает раздеваться. Правильно, Тисса не справилась бы. А на сорочке бурые пятна особенно заметны.
Доктор начинает осмотр с головы...
– Гавин жив?
– Тиссе очень надо знать.
– Жив, леди. Синяки. Ушибы. Несколько дней полежит и будет в полном порядке.
Тогда все замечательно.
Столь же тщательно изучают руки и шею... потом приходится снимать сорочку, но стыда уже нет. Только холодно очень. Доктор оставляет на столике склянку из темного стекла.
А Урфин не позволяет одеться. Он несет Тиссу в ванную комнату. Вода горячая и пахнет медом. От запаха и пара кружится голова.
– Я сама могу помыться...
Урфин не возражает, он просто поступает по-своему. И Тиссе остается закрыть глаза. Мягкая губка скользит по телу. Льется вода на плечи. И волосы тяжелеют... с мокрыми возни много.
– Сейчас покушаем и спать, - у него такой же ласковый голос, какой бывал у мамы, когда Тиссе случалось болеть. Но сейчас она здорова!
Ее растирают шершавым полотенцем и заворачивают в другое, мягкое.
– Я не хочу есть!
При мысли о еде Тиссу тошнит. Она вспоминает почему-то Гийома, белый сюртук и красную кровь. Бурое месиво и омерзительный непередаваемый запах.
Кажется, ее вот-вот вырвет.
– Тише, - Тиссу поддерживают.
– Дыши ртом. Давай-ка вдох и выдох. Как я говорю. Вдох и выдох... и снова вдох. А покушать надо. Давай хотя бы суп?
Откуда здесь взялся суп? Но Урфин держит миску и ложку.
– Открой рот. И глотай. Вот умница.
Суп очень горький и пахнет травами. Наверняка в нем то средство, которое доктор оставил.
– Не вкусно? Надо, девочка моя. Правильно. Еще ложечку...
– Я не должна была его... я никогда и никого...
– Понимаю. Но у тебя не было выбора.
Был. Только Тисса не решилась его принять.
– Не было, - Урфин заставляет проглотить еще ложку супа.
– И ты ни в чем не виновата. Виноват Гийом. И виноват я. Мне не следовало доверять тебя кому-либо. Не следовало оставлять его в живых... еще тогда, на турнире. Благор-р-родство проявлял.
А глаза совсем черные.
– Не следовало уходить...
Суп все-таки закончился. Тисса не знала, как должно было действовать лекарство, но она просто перестала что-либо чувствовать. Стало как-то все равно.