Наше послевоенное
Шрифт:
Весна. Наша кодла гуляет по бульвару. Почему и зачем мы вместе, чуть ли не весь класс, уже не помню. Впереди всех летит Нелька, на ней платье на бретельках из голубого капрона с бледным узором, которое ей сшила ее мама. Волосы как воронье крыло летят по ветру.
Изредка она поворачивается смеясь и перешучиваясь с Аликом, который идет следом, пытаясь догнать, и не сводит с нее глаз.
Тира идет сзади, рядом с нами и восхищается Нелли.
– У Нельки все хорошо, все как надо - руки, плечи,
– Нет второй такой девушки!
Я смотрю на Нелли глазами ее подруги Тиры и вижу, ревниво к чужой красоте вижу, - все правда, все хорошо, красивая Нелька, не зря в нее влюблен такой парень, как Алик!
– У меня есть 10 рублей, пойдем, я угощаю мороженым, - кричит Нелли.
– Как она мне надоела со своими деньгами, - сердится Алик, который в этот момент случайно не при деньгах и самолюбие которого страдает от мысли, что за него заплатит девушка.
Я слушаю их шутливую перебранку и мне вдруг становится радостно на душе.
Я хочу счастья им и себе, и Зойке, идущей рядом Тире и всем нам, таким молодым, полным ожидания, полным надежд, стоящим на пороге взрослой жизни
Летнее утро конца мая или даже начала июня. Жарко. Школа стоит совершенно пустая, тихая, у 11 класса идут выпускные экзамены, но сегодня их нет, два параллельных класса на производственной практике, младшие классы распустили и мы единственный класс во всей школе, который сегодня учится. На первый урок учитель опаздывает, и мы его ждем.
Учиться жутко не хочется. Хочется пойти на море или на бульвар.
– Мы одни в школе, - говорит кто-то со вздохом и все чувствуют, как же это несправедливо, мы, только мы и учимся!
– Хорошо бы, если бы учитель не пришел, - мечтает кто-то вслух.
– Ждем 5 минут и уходим, - предлагаю я.
– Совсем или только с этого урока?
– спрашивает Зойка.
– А что, можно и совсем, - лениво тянет Дэн (с 10 класса так зовем Даника).
Ждем, тоскливо, но никто не решается встать первым, хотя отпущенные 5 минут прошли.
В классе шум, каждый занят чем хочет.
– Ну, мы уйдем или нет, - спрашивает Алик громко, развалясь на последней парте.
И тут Гиви (с 10 класса часто Джондо, но для меня всегда Гиви), остро чувствуя всеобщее настроение, решительно встает и медленно, словно нехотя идет к доске.
Там он поворачивается и строго говорит Софе, подмигивая всем остальным:
– Ну-ка, жена, за мной.
Как раз в десятом шла такая игра, что у нас были мужья и жены в классе, но эти пары строились по игре, а не по чувствам симпатии, жена должна была слушаться мужа, а во время танцев и игре в бутылочку должна была ревновать и скандалить. В результате на наших вечеринках, на которых очень не хватало кавалеров, их недостаток не так сказывался.
Когда
В общем, Гиви встал, сказал Софе, которая в тот момент числилась его женой:
– Жена, за мной, - энергично махнул головой в сторону двери, и Софка, сначала неуверенно, а потом со смехом быстро пошла за ним, я встала за Софой, Зойка за мной.
За Софой встала верная Нанули. За Нанули - Белка, за мной - еще Маня и Марина вместе с Ингой, за Гиви - Алик, за Аликом - Нелька и Люда и Даник и т.д.
Достаточно было только стронуться и вот уже весь класс на лестнице и во дворе школы.
Еще нас можно повернуть, но учитель опаздывает (совершенно не помню, чей был первый урок), мы уже на улице и бегом от школы.
На бульвар и в кино решили не идти, а пойти погулять в Махинджаури, курортное местечко в нескольких километрах от Батуми.
Школьные сумки не хотелось тащить с собой, и мы пошли к Зойкиной маме и оставили портфели у нее.
Тетя Тая была растеряна, но не перечила нам и обещала молчать.
Наташка Антипина сказала, что у нее болит зуб, и запросилась домой. У нас уже было настроение круговой поруки, но мы ее отпустили.
Лариска Дурандина была комсоргом школы и, посовещавшись, мы решили и ее отправить домой, чтобы потом Верушка не выступала:
– Во главе с секретарем комитета комсомола школы они удрали с уроков.
Лариска не хотела уходить, но, поколебавшись, ушла.
Мы, смеясь и болтая добрались до Махинджаури, устали и устроились там на лавочках.
У кого-то были деньги, что-то купили и жевали, греясь на солнышке.
Всем было хорошо.
Даник лег на лавку, положил голову на колени Зойке, закрыл глаза и сказал:
– А представьте себе, что здесь сейчас появляется Вера Павловна.
И вдруг мы слышим крик Алика:
– Вера Павловна!!!
Я поворачиваюсь и вижу, что Алик спрятался, присев за лавку и у него растерянное и испуганное лицо. Я проследила за его взглядом и увидела Демкину, которая непривычно стремительно для нее, с озабоченным лицом шла к нам.
Тугу вскочил и бросился бежать в одну из затенных узеньких улочек.
Я бросилась за ним, за мной Даник. Мы втроем и убежали, а остальные попались.
Посовещавшись, мы решили разделить участь товарищей и вернуться.
Вера Павловна пришла нас искать с отцом Алика, который был членом обкома, с ними был еще Самсония.
Но Алик не заметил родного отца, в первый момент он увидел только нашу классную.
Вахтанг Гигитович обратился ко мне:
– Кто придумал уйти с уроков?
– Да как-то само получилось, все разом и решили и ушли, - ответила я.