Наше послевоенное
Шрифт:
Месяц назад села и накатала длинючее письмо своей старой подруге, которой, между прочим, я первая перестала писать, а через 3 года вспомнила и вдруг так захотелось увидеть.( Люду Крохину)
30 ноября. Сегодня я решила выбрать себе профессию радиационной химии.
2 декабря. Ничего не выходит и я сегодня так упала духом, так раскисла, что самой в конце концов стало стыдно.
А чего раскисаю? Нужно трудиться. Чтобы достигнуть что-нибудь, а не киснуть. Трагедия! Задача не получилась - мир рушится. И вот ведь такие мысли всегда через несколько часов после того, как перебесишься,
17 декабря. Задали сочинение по литературе" Наш город в будущем". Написала, мама прочла - говорит на уровне 8 класса, не выше. Я прочла - правда, но переделывать не стала.
Тем не менее мое сочинение понравилось учителям и его читали вслух, мое и Даникино, причем Нине Костатиновне (наш завуч и преподавательница литературы) сочинение Даника понравилось больше, оно было интересно технически, сказывался будущий изобретатель, но Мария Георгиевна, лирическая душа, предпочла больше мое.
Я описала, какие в Батуми будут бело-розовые дома из туфа, какие будут шикарные гостиницы. Постоят фуникулер, и накатавшись в горах на лыжах, туристы спустятся по фуникулеру прямо на берег Черного моря. Омываемые прибоем, в море будут стоят столики, за которым можно будет лакомится мороженым.
В общем, море, горы, спорт, все удобства и мороженое.
Шота тоже читал мое сочинение и смеялся:
– Видно, не только кисель любишь.
Ясный солнечный день, Последний урок. История. Мы сидим в крошечном историческом кабинете на первой парте, причем стол учителя вдвинут во второй ряд и наша парта находится за спиной Михаила Ивановича, который объясняет урок.
Зойка его внимательно слушает, повернувшись к нему лицом, а ко мне спиной, она сидит у прохода, а я у стены. Мне скучно, монотонный голос учителя навевает сон, и Зойкина спина, на которой написано внимание, меня раздражает. Я тихонько тычу Зойку в спину, Она дергает плечом и не поворачивается. Я продолжаю тыкать и начинаю ее щипать. Зоя слушает урок и отмахивается от меня, как от мухи.
Михаил Иванович делает ей замечание. Я притихаю, а потом начинаю снова, и за пиджак, потом беру ручку и начинаю сверлить Зойкину спину ручкой.
Доведенная моими тычками до белого каления, Зойка поворачивается и с наслаждением вцепляется мне в волосы.
Я начинаю визжать, Михаил Иванович поворачивается и со всего размаху стукает Зойку журналом по голове.
– Прекрати, совсем одурела,- говорит он ей.
Михаил Иванович хороший знакомый Зойкиного отца и он с ней не церемонится.
Зоя уже можно сказать в слезах отпускает меня, пообещав расправится со мной на перемене. Удовлетворенная, что не дала подруге спокойно слушать, я затихаю и тихо дремлю за ее спиной.
Как-то на уроке встал Гиви и прочитал отрывок из учебника истории времен Сталина, а потом про тоже самое событие прочитал из современного учебника. Естественно, трактовка событий была совершенно противоположная. Класс затих и стал настороженно прислушиваться к разговору. Гиви спросил:
– А чему, собственно говоря, верить?
– Верить надо всегда более позднему учебнику,- последовал мгновенный ответ Кулиджанова.
И как много стояло за этой быстрой и четкой реакцией старого учителя истории, мудрого армянина, прошедшего войну
Гиви иронически скривился, но Михаил Иванович не вступил в полемику и Гиви сел, недовольный.
Я и Даник за партой.
Тот же класс, тоже урок истории, но я сижу с Даником за одной партой.
В старших классах мы часто садились где попало, опоздаешь на урок и плюхнешься на любое свободное место, чтобы не пробираться по классу.
Я на что-то жалуюсь Данику, что-то у меня не получается на кортах, подача не идет. Даник слушает мою болтовню в пол уха, снисходительно, а потом говорит:
– Что плохому танцору мешает танцевать?
Я представляю себя во время танца, как я сбиваюсь с такта и путаюсь в ногах и говорю:
– Ноги?
– Можно и так,-соглашается Даник.
Мы слушаем урок, вдруг я догадываюсь, что имел в виду Даник, густо краснею и говорю
– Ну ты даешь...
Теперь краснеет он и говорит
– Я же не ожидал, что ты такая догадливая.
В 11 классе стало заметнее то, что стало проявляться еще в 10, наши мальчишки стали взрослыми и очень снисходительно относятся к нам, девочкам. Это, я думаю, можно объяснить довольно просто- они стали физически значительно сильнее нас, кроме того, я подозреваю, большинство из них уже знали об отношениях мужчины и женщины больше. чем мы. Зойку бесило это снисходительное отношение ребят. А меня совершенно нет, я воспринимала это как должное. И еще- начиная с 9 класса, ребята стали значительно лучше учиться, Большой рывок дали все, особенно Цивадзе. Он стал стараться, и уже в 11 класса стало очевидно, что он вытянет на медаль. Официально на медали претендовало нас трое Гиви, Зоя и я.
Из одноклассников я всегда была дружнее всего с Даником и Гиви, но в 11 классе мне проще и интересней общаться с Гиви. Гиви видел и понимал многие оттенки человеческих взаимоотношений, которые при моей прямолинейности я просто не замечала, ну него была свою расценка ценностей, не совпадающая с моей, но, пожалуй, более взрослая и тоже логически стройная, я чувствовала, что в его более прозаическом взгляде на жизнь больше жизненной правды, чем в моем, и кроме того, мне казалось, что Гиви, несмотря на постоянную иронии ко всему, в том, числе и ко мне понимает меня лучше, чем я сама. Мы оба были устремлены в будущее, у нас не было привязанности в классе, как например у Алика, с которым я тоже всегда была в прекрасных приятельских отношениях, но который был уже окружен девушками и часто недоступен для общения.
Нелька уехала на соревнования в Тбилиси и отсутствовала довольно долго, больше недели.
За это время Алик подружился с Людой Вергулис. К тому времени она была уже не Вергулис, а Лордкипанидзе. Когда Людка брала паспорт, отец, который стал проявлять интерес к дочери, когда она выросла, захотел, чтобы Люда взяла его фамилию и Люда стала Лордкипанидзе, сменив таким образом не только фамилию, но и национальность.
Верушка очень любила это подчеркнуть. Прямо ничего не говорилось, но звучали такие намеки, она любила ошибиться, вызывая Люду по старому, или с издевкой в голосе: Лордкипанидзе! Быстро к доске! Опять копаешься, Лордкипанидзе, опять ничего не знаешь, Лордкипанидзе.