Наше жаркое лето
Шрифт:
Я стучу.
Через мгновение большая дверь распахивается.
— Привет.
Улыбка Лили кривовата на ее лице. У нее другие волосы, уложенные в виде свободных волн и окрашенные в коричневый оттенок, похожий на тот, что был до того, как мы покрасили их в Лондоне. Однако зелень ее глаз такая же яркая.
Невозможно игнорировать то, как поет мое сердце при виде ее.
— Привет.
Я справляюсь.
Она ерзает в дверях, необычайно застенчивая, складывает руки вместе и смотрит на меня. — Ты выглядишь хорошо.
Я отвечаю
Ее глаза встречаются с моими, и мне кажется, что я стою на краю самолета и жду возможности прыгнуть. Знакомый гул адреналина от простого нахождения рядом с ней возвращается в мои вены.
Мы смотрим друг на друга, звук проезжающих позади меня машин заполняет пространство между нами.
Наконец она нарушает молчание. — Ух, я действительно хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Я знаю, что сначала нужно так много сказать, но, увидев тебя, мое сердце практически разорвется.
— Хорошие взрывы или плохие?
— Хорошие. Только так, так хорошо.
Я колеблюсь, прежде чем дотронуться пальцами до внутренней части ее руки, прослеживая татуировку лилии на ее коже.
Такая же, как у меня.
Ту самую, на которую я смотрел во время нашей разлуки, никогда не жалея о решении иметь ее постоянно на своей коже. — Я тоже хочу тебя поцеловать.
— Я ни с кем не была и…
— О, заткнись и поцелуй меня, Лили Роден.
Ее глаза загораются, и в этот момент мы как будто снова говорим на своем собственном языке, как будто время не прошло.
Я тянусь рукой к изгибу ее шеи, и Лили бросается на меня, ее губы касаются моих.
Вкус ее такой же сладкий, как я помню, наполняющий каждую клеточку моего тела эйфорией. Запах ее волос по-прежнему так же силен, как и ее тезка. Аромат, в котором хочется утонуть до конца жизни.
Предыдущее заклинание нервов смывается под ее прикосновением. Каждое ее дыхание на моих губах наэлектризовано. Каждое короткое прикосновение ее пальцев вызывает мурашки по моей спине.
Непреодолимое желание слиться воедино поглощает меня.
Мои мысли переносят меня в секретное место, которое мы построили этим летом. Тот, который наполнен ее смехом, ее улыбкой, ее шутками, ее грязным ртом и тупыми краями. Там же я влюбился в нее, безоглядно и страстно.
Когда путаница губ и языков исчезает, моя любимая улыбка запечатлевается в каждой складке ее прекрасных губ.
— Я чертовски скучал по тебе, — шепчу я ей на ухо.
Лили покрывает мою челюсть, щеки и нос поцелуями. — Я скучала по тебе.
Она делает шаг назад, и расстояние между нами кажется километрами.
— Как Калифорния, твои родители, что случилось в Viggle? — спрашивает она, пытаясь собрать воедино последние несколько недель.
— Помедленнее, красотка. У нас есть время.
По крайней мере, я надеюсь, что да.
— Я возглавляю
— То, которое могло бы предотвратить повторение чего-то вроде плагиата?
Волнение в ее голосе заставляет мое сердце расширяться в груди.
Может быть, она не полностью отказалась от писательства?
— Оно все еще находится на стадии тестирования, но я на это надеюсь. Я даже назвал его Лилиум.
— Ты назвал его в мою честь?
— Это справедливо, принцесса . Ты была моей музой.
Красный румянец покрывает бледную кожу ее щек, и я рад быть причиной того, что жизнь танцует на ее лице.
— Заходи, нам нужно о многом поговорить. — Она приветствует меня в своем таунхаусе, захватывающей дух демонстрации арок и камня, люстр и экстравагантной мебели. — Твоя команда будет базироваться в Калифорнии?
Она идет впереди меня, и, хотя я не вижу ее лица, мимолетную дрожь в ее голосе невозможно не заметить.
Я подумывал вернуться в Нью-Йорк. Не только для Лили, но и для того, чтобы быть здесь для моего брата и помогать с его новой семьей, точно так же, как он был рядом со мной всю мою жизнь.
Я хочу продолжать быть надежным человеком, которым я вырос этим летом, и быть рядом с людьми, которых я люблю.
— Это зависит от меня, — говорю я. — Я могу сделать свою базу где угодно. На самом деле, прежде чем я попал сюда, я осматривал соседнюю квартиру.
Мы проходим на кухню, и я устраиваюсь на табурете у обширного островка. Лили садится на сиденье рядом со мной, ее пальцы играют с браслетом, который я подарил ей на день рождения, рядом с почти порванными струнами того браслета, что был в Рио.
Она до сих пор их носит.
— Лука упомянул, что ты подумываешь вернуться в Нью-Йорк, но я не уверена, правда ли это, — говорит она.
— Четыре спальни, которые я видел на 72-й Восточной улице, 23, были довольно милыми. Возможно, мне будет трудно убедить меня вернуться в Калифорнию после того, как я увижу такое причудливое место. Я стараюсь говорить как можно небрежнее, не желая питать надежд; новости могут взволновать ее, но, может быть, и напугать.
— Что? Мы внутри дома 24 по 72-й Восточной улице.
— Да, я думаю, это могло бы сделать нас соседями.
Меня тут же охватывает паника. Возможно, я перегнул палку.
— Нико, мне… мне так жаль, — шепчет она. — Я люблю тебя и..
Слова, которые я ждал шесть долгих недель, чтобы услышать.
— Да? — Мое сердце дрожит.
— Я… черт . Я совсем не так это хотела сказать. У меня все расписано…
— Я тоже тебя люблю.
Я подхожу к ее креслу и беру ее руку в свою. Я покрываю каждый из ее пальцев поцелуями, ее запястье, нашу соответствующую татуировку и всю длину ее руки, пока ее губы и мои снова не станут одним целым.