Нашествие
Шрифт:
– Если честно, то мне лично все было ясно еще полгода назад, - сказал Рубаи, подняв голову, Но я тогда еще ничего не мог доказать. Чувствовал ведь, понимаете, чувствовал, а доказать не мог. Я говорил - с Ваентом, с Панкертом, с ребятами, но убедить никого не смог. Понимаете, это очень скверно, когда уверен в своей правоте, а убедить никого не можешь, - я вдруг заметил, что он нервничает, сильно нервничает. У него даже руки дрожали.
– Я послал тогда сообщение в "Экзохимический вестник", но они даже не подтвердили получения. И до сих пор, кстати, подтверждение не пришло, хотя я уже дважды делал запрос. Думал тогда, может проблема заинтересует кого из топохимиков, они же на таких делах собаку съели. Проблема-то ведь крайне
– А кстати, - спросил я.
– Что вы думаете об этой истории?
Он задумчиво посмотрел на меня. Потом сказал:
– Если бы вы спросили, что я о ней знаю, я бы вам совершенно честно ответил: ничего. А что я о ней думаю - это вопрос из несколько иной области. Лично я думаю, что Пана попросту съели.
– Интересно. И кто же его съел?
– Знаете, лично для меня это загадка. За что его съели - я еще могу понять. А кто - увольте, - он, видимо, ждал от меня какого-то еще вопроса или реплики, но я сидел и молча смотрел на него. О чем тут спрашивать? Мне как-то с каждой минутой история эта нравилась все меньше. Хотя и без того задание было достаточно мерзким, но теперь оно приобретало совсем уже неприятные черты. Не дождавшись моего вопроса, Рубаи продолжил: Понимаете, Пан все время совался не в свое дело. Есть у него в характере, знаете, черта такая - лезть не в свое дело.
– Ну и в какое же дело он залез?
– Откуда мне знать? Он передо мной не отчитывался. Но тут фактически каждый, у кого хоть что-то было не в порядке, так или иначе сталкивался с Паном. Не идет по расписанию транспорт на третью биостанцию - гром и молния, транспортников на рею! Ушла пара наших приборов на Галлау - всех, кто был в радиусе светового года от места преступления и не воспрепятствовал оному - к ответу! Ну и прочее в том же духе.
Что ж, это вполне соответствовало тому образу Панкерта, который уже сложился у меня в голове. Но мало что объясняло.
– Знаете, Рубаи, - сказал я.
– Если честно, то, что вы говорите, звучит как-то неубедительно. И странно. Что это за разговор такой - съели? Неизвестно кто, неизвестно за что, неизвестно как.
– Как - известно.
Я молча посмотрел на него, и он кивнул:
– Да-да, известно. Это же элементарно - если кого-то надо съесть, способ всегда найдется. Зацепка есть у всякого. У Панкерта было что-то не в порядке с допуском, а у нас, вы знаете, режим. Вот и получилось, внезапно, что работать ему стало невозможно. Смешно сказать, последние полгода ему только и оставалось, что биофиксаторы для третьей биостанции модифицировать. Вот он и не выдержал, поругался тут кое с кем, говорят, напоследок и на Землю. Даже попрощаться не зашел и вещи свои оставил, записки. Я тут что мог, собрал, отправил с оказией, да не знаю, дошло ли, - он на некоторое время замолчал, и взгляд его показался мне странным. Так, будто он ждал от меня каких-то слов - но что я мог сказать ему? Не говорить же о том, что я прибыл на Кабенг из-за доклада Панкерта.
– В общем, неприятная история, - продолжил он наконец, И самое неприятное в том, что каждый может в таком же точно положении оказаться - и не с кого спросить. Некому морду набить, в конце-то концов, - он говорил теперь злым, резким голосом. И лицо его стало злым и неприятным.
– В конце концов, если покопаться, то каждого можно чем-то прижать.
– Интересно, а чем же можно прижать вас?
Он внимательно посмотрел на меня. Потом опустил глаза.
– Не знаю. И не хочу узнать. Потому что люблю свою работу.
Такой вот разговор у нас получился. Я посмотрел на него, на его злое лицо, на сжатые кулаки, на рыжую бороду, торчащую в сторону, и вдруг понял, что знает он, прекрасно знает, чем его можно прижать. И я тоже знал это - пока не стер записи в своих мнемоблоках. И если бы я не сделал этого, то он непременно догадался бы о моем знании. Или догадался бы кто-то другой и о чем-то другом. Прикладная психология - наука точная.
Кто-то так или иначе догадался бы, что я не просто наблюдатель - и что тогда? Если бы знать, если бы иметь хоть какую-то уверенность в том, что мы не пугаемся собственной тени...
– А что думает Ваент по поводу ваших изысканий? Я имею в виду доказательство невозможности синтеза бета-треона.
– Не знаю я, что он думает, - угрюмо ответил Рубаи.
– Кто его разберет? По-моему, старик слишком привык к удачам. Это расслабляет. Он все еще надеется найти решение. Рассчитывает, что Резервуар обеспечит нам отсрочку.
– А кстати, как там дела с Резервуаром?
– Не знаю. Сходите к геофизикам. Вы - наблюдатель, от вас - я так думаю - скрывать ничего не станут. Или не смогут.
– А от вас что, скрывают?
– Да кто их разберет?
– он пожал плечами.
– Все тут нервные какие-то. Неудивительно, раз ничего не получается.
Я немного подумал - для порядка, потому что уже решил, что делать дальше. Потом сказал:
– Что ж, я тогда, пожалуй, не буду терять времени. К Ваенту зайду позже - если не улечу с базы. А сейчас воспользуюсь вашим советом.
– Вас проводить?
– спросил Рубаи, ставя проектор назад на полку.
– Да нет, спасибо, я найду дорогу. Спасибо за чай, - я встал, оправил куртку, усмехнулся.
– И за сухарик.
– Не стоит, - он улыбнулся не совсем уверенно, волнение еще не прошло.
– Заходите еще. Приятно побеседовать с новым человеком.
Он был мне почти симпатичен, и я улыбнулся ему в ответ, закрывая за собой дверь. И он, кажется, говорил совершенно искренне. Кроме того момента, когда речь зашла о том, чем именно можно прижать его. Наверное, он не ответил бы и на вопросы, зачем и кому это было бы нужно. Но и того, что он рассказал, было достаточно, чтобы существенно изменить представление об этом деле. Впрочем, этого следовало ожидать - иначе не имело смысла вообще заниматься расследованием.
Но сразу к геофизикам я не пошел. Вдруг вспомнил, что с самого "Лонготора" ничего не ел, если не считать этого несчастного сухарика у Рубаи, а время уже близилось к полудню. Есть вдруг захотелось зверски, и я не стал подавлять голода - за едой можно было обдумать ситуацию, это не было потерей времени. Я высветил план базы, нашел кафе совсем неподалеку от лаборатории химиков и двинулся в его сторону.
Базу они отгрохали с размахом, пожалуй, излишним. Хотя если учитывать перспективу, это и неплохо. В полусотне метров под поверхностью безжизненного высокогорного плато разместились под защитой внешней оболочки химическая и геофизическая лаборатории, вспомогательные производства, склады, жилые помещения и служба управления. Несколько тоннелей связывало базу с вынесенными на всякий случай на несколько километров в сторону транспортным и энергетическим блоками, и на поверхности оставались лишь площадка для планетарного транспорта и павильон над шахтой для приема капсул. Обычная мера безопасности для защиты среды от воздействия человека и защиты человека от воздействия среды. Надежная, проверенная столетиями система. Которая не сработала на Джильберте.
В кафе почти все места оказались занятыми, и я с трудом отыскал свободное. Отгрохали такую базу, а поесть спокойно негде, с раздражением думал я, пробираясь между серыми тенями имиджей, закрывавших занятые столики, к голубому огоньку, горевшему над свободным местом. Но раздражение мое улетучилось почти мгновенно, потому что напротив сидела Катя Рыленко и с изумлением смотрела на меня.
– Добрый день, Катя, - сказал я, усаживаясь.
– Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
– Ты?
– сказала она.
– И в этой форме?