Нашествие
Шрифт:
Вторая речь не слишком удалась, запал прошел, но хватило и этого. Урле вернулся в комнату, снова потянулся за вином.
— Я должен отдохнуть, чтобы к вечеру быть свежим. Но когда атори пойдут, разбуди меня, сынок. Надеюсь, в городе не найдется дурака швырнуть в них камень…
— А что, если найдется?
— Мне обещали, что атори не отреагируют, даже если десяток из них убьют, — вздохнул Урле. — Но лишь обещали… Не знаю. Надо будет нам сразу хватать бунтовщиков. Пусть командир дружины тоже будет здесь.
— Слишком много лжи, —
— Человек. Атори.
Манен спустился к газетчикам, отдал им проверенный текст. Те принялись за работу, и уже через час были готовы десять полотнищ, размером поменьше обычного, зато с буквами покрупнее. Речь Урле слышал почти весь город, теперь Грохен должен ее еще и прочесть.
33
Двум «грачам», уходившим к Иштемширу, все это было бы, наверное, очень интересно, но они и так знали достаточно. Шаг за шагом они удалялись от Грохена, чтобы не вернуться в этот проклятый город уже никогда.
Леппе спешил, и Шели Грамми перестал с ним спорить. Он нес в руках арбалет, едва прикрытый мешком, и с жалостью смотрел на хромающего впереди товарища. Леппе искал смерти, он слишком тяжело воспринял гибель Вика. Кто бы мог подумать?
Дорога оставалась пуста, даже трактиры выглядели вымершими. Это было странным: наверняка кто-то должен был заночевать в этих заведениях, чтобы появиться в Грохене рано утром. Шели хотел бы постучаться, просто ради интереса выяснить, все ли в порядке, но Леппе не останавливался.
Дорога постепенно забирала к западу, делая тот самый крюк, который «грачи» удачно миновали через лес. Когда Хромой на короткое время скрылся от Шели за окаймляющим дорогу кустарником, у того кольнуло сердце.
— Сейчас?! — вслух поинтересовался у дорожной пыли иштемширец.
Через несколько шагов он снова увидел друга. Хромой стоял, широко расставив ноги и положив руку на эфес. Шели, пригибаясь, перебежал дорогу и заполз в кусты. Отсюда он видел лишь ноги Леппе и, конечно, не слышал, о чем тот говорил с подошедшими к нему. Несколько пар грубых сапог… Стараясь не задевать арбалетом за ветъи, Грамми приподнялся.
Это были не женщины, но атори в женском обличье. Ровно десять, каждая с самострелом за спиной. Они окружили Леппе, застыли, поглядывая то на него, то по сторонам. Худая длинноволосая девка, видимо вожак, о чем-то спросила у Ала. Тот не ответил, лишь повел в ее сторону саблей. Атори повторила, на этот раз помогая себе жестами. Шели ничего не понял, Леппе, по всей видимости, тоже
Тогда атори отошла, что-то визгливо крикнув своим. Сразу две взялись за самострелы. Леппе пятился к кустам, но убежать не пытался.
— Подонок! — прошептал Шели, опуская арбалет. — И ты меня бросил!
Хромой все решил сам, теперь новости в Иштемшир во что бы то ни стало должен доставить Грамми, больше некому. Нельзя надеяться,
Первую стрелу Леппе ухитрился отбить, или же она лишь случайно попала в саблю. Но вторая пробила грудь, «грач» выронил оружие и упал ничком. Когда аторы подошла, чтобы дорезать его саблей, Шели закрыл глаза и опустил голову, прижался к земле.
Демоны не догадались поикать за кустами. О чем-то негромко переговариваясь, атори прошли в нескольких шагах от него. Не спеша, закинув самострелы за спину… Будто эта дорога принадлежала им.
Как только атори удалились, Шели вскочил и побежал. Глупо было надеяться, что Леппе жив, и все же… Атори ногами оттолкнули его труп чуть в сторону, даже не спрятали, а именно отпихнули. Удар сабли пришелся по шее, второго не потребовалось. «Грач» протянул было руку, но остановился: бесполезно. Единственное, в чем еще есть прок, — попытаться добраться до Иштемшира.
Почти всю дорогу до ближайшего трактира Шели бежал и порядком выдохся. Стукнул в дверь, — и она открылась. Хозяин сидел на высоком стуле, запрокинув голову, отчего порез на горле разошелся так широко, что казалось, будто у него вырезали кадык. Еще несколько тел виднелось в дальнем конце помещения, возле нар, там кружилось особенно много мух. На столе лежала мертвая женщина, совершенно голая, с залитым кровью пахом. Скорее всего в трактире побывали те самые атори, что убили Леппе. Возможно, ждали здесь «грачей», потом заскучали и отправились навстречу.
Стараясь не смотреть на трупы, Шели отыскал в шкафу непочатый кувшин вина, сунул в мешок сыра и хлеба. Без привала до Иштемшира не добраться, потому что по дороге идти нельзя. Нельзя лезть и в лес — дурацкий укус змеи может погубить целый город, если не весь мир. Значит, по кромке леса, через поля, по колено в грязи.
На дороге раздался скрип колес. Шели выглянул и увидел нескольких крестьян, которые как ни в чем не бывало катили свои тележки в Грохен. Эти жили слишком далеко, чтобы слышать о новостях, даже слишком далеко, чтобы быть убитыми утром. Грамми хотел было выйти к ним, посоветовать вернуться домой и не соваться на дорогу, пока все не успокоится, но остановился у окна, Крестьяне между тем свернули к трактиру, явно собираясь перекусить.
— Не собираюсь с вами объясняться, — пробормотал «грач», покидая заведение мертвецов через заднюю дверь. Почему-то стало стыдно.
Сразу за маленьким двориком, заваленным хламом, начинались поля. Шели с кряхтеньем одолел невысокий заборчик и по грядкам, увязая в земле, побрел к темнеющей впереди полоске леса. Работающий в полумеше землепашец увидел его, выпрямился, приложив руку к глазам,
— Трудись, трудись, сиволапый! — процедил Шели и даже помахал далекому труженику рукой. — Не лезь не в свои дела, и Небо тебя примет. Главное, в Грохен не суйся.