Нашествие
Шрифт:
34
Через Грохен шла армия. Колонной по четыре, в ногу, сверкая на солнце шлемами и щитами. Четыре полка, по три батальона в каждом, да еще штабная рота, итого почти пять тысяч человек. Такой силищи город не видел со времен нашествия Жельшетая, только те воины не могли нести на себе столько железа. Пораженные этой мощью, притихшие, горожане застыли в переулках — с улиц толпа отхлынула при первом приближении атори.
— У некоторых самострелы… Я слышал, что атори могут их на весу натягивать и пулять стрелы так, что любой доспех пробьет.
— Что доспех?! Стену пробьет. Душегубы, одно слово.
— Эти душегубы нас прикрыть от имперцев должны, между прочим.
— Не завидую имперцам. Растопчут.
— У Иштемшира высокие стены… Но если застанут ихнюю армию на марше, тогда конечно.
— Мама, ты говорила, они все голые!
— Молчи!
И Грохен молчал. От мерного топота дрожали стекла в окнах. Зря беспокоился отец Урле, никому и в голову не пришло кинуть камень в этот строй. Демоны сами выглядели каменными: все рослые, широкоплечие, загорелые. Даже лица под шлемами кажутся одинаковыми. Идут быстро, словно в атаку, и почти не вспотели.
Весь этот парад занял меньше часа. Покинув город, командир передал команду по батальонам:
— Кончай цирк! Не в ногу, шлемы на копья!
Строй разваливался, солдаты смеялись, передразнивая горожан.
— Почувствовали, какая там вонь? Мировой рекорд по количеству обосранных портков!
— А бабы некоторые вполне. Надо вернуться.
— Ты впереди еще больше найдешь; пахан сказал, что город нам отдадут на трое суток! Потерпи до вечера, тут идти-то километров тридцать.
— Вот об этом я и мечтал пять лет на каторге! Передайте кто-нибудь пива, братва, жарко здесь.
Многие закинули щиты за спину, стянули куртки, показывая этому незнакомому, но уютному и слабому мирку шрамы и татуировки. Командир на ходу закурил трубку, оглянулся на ординарца:
— Слышь, Мики? Метнись вперед. Там нас должны девки встречать, лучницы. Скажи им, чтобы или убрались на фиг с пути, или я ни за что не отвечаю. Можешь Крысу послать, как хочешь.
— Крысу зарезали вчера ночью, — усмехнулся Мики, отдавая щит и шлем товарищу. — Так что к бабцам я сам слетаю.
— Без глупостей там! А кто зарезал?
— Не сознались. За старое, наверное. Не бери в голову, Пан, этого стоило кончить.
— Забывать пора старое, новую жизнь начинаем. Пошел!
Мики легко помчался вперед по этой ровной, уложенной плитами дороге. Этот мир ему нравился всем, вот только ни лошадей, ни даже осликов каких-нибудь местные не приручили, так и бродят пешком. Лохи! Ничего, найдутся среди братвы башковитые — будут по этим дорогам мчаться и автомобили.
35
Вешшер взбежал по древним каменным ступеням, толчком отворил высокую дверь, налегая на нее всем корпусом. Пусть жены иштемширских аристократов смотрят из-за занавесок, пусть обсуждают его странное поведение на своем языке глухонемых, теперь пусть. Все уже решено. Не время прикидываться слабаком: счет пошел на часы.
В темном холле вповалку спали бойцы, тут же рядом другие ели, а на грубом, ими же и сколоченном столе младшие командиры разложили карту города. Вешшеру понравились их озабоченные, хмурые лица — правильно, надо бояться. Это город местных, злой город, город-лабиринт, и он будет помогать своим. Без крови его не взять, что бы сам Вешшер ни говорил когда-то в грохенских лагерях.
На второй этаж вела широкая, но не слишком ровная, Да еще загибающаяся каким-то пещерным образом лестница. Мачеле, в своем ярком костюме аристократа Старого города смотревшийся среди угрюмых воинов инородцем, остановился на середине пролета:
— Что бургомистр?
— Нет больше бургомистра! — Вешшер в три прыжка достиг начальника штаба. — Начал лепетать что-то, я и психанул. Зато его племянник понял наконец, что время шуток и торговли прошло. Уберется пока из города, чтобы не путаться под ногами. Святые Отцы блокированы, вроде пока никто не заметил.
— В окошко не помашут «грачам»? — засомневался Мачеле. — Управление прямо через площадь.
— Не помашут, Кайвин сложил их штабелями в углу. Теперь туда всех впускают, никого не выпускают, груда тел растет. Ежели что, Кайвин порежет всех и прорвется сюда. Только время, Мачеле, время! Время работает на нас. Да? — Вешшер замолчал, ожидая от начальника штаба новостей.
— Да, время за нас. Новые прошли прямо по главным улицам Грохена, и горожане смотрели на это. Цветами, конечно, не забрасывали, но и печальных инцидентов не случилось. Дорогу мы контролируем, она пуста. Эх, подождать бы еще лет пять-шесть, вошли бы в Иштемшир вот так же, с оркестром!
— Да, а с Морской стены по нам врезали бы салютом из болтов! — покивал Вешшер. — Надо уметь вовремя остановиться, Мачеле. С империей на суше нам тягаться не стоит, а то получится как в прошлый раз.
— В прошлый раз ничего и не могло получиться, — отмахнулся Мачеле. — Потому что нас там не было. А как наш милый седовласый граф? Как его знаменитая спина?
— Он за рекой, в доме у моста Желаний. На мосту мы уже заменили стражу на своих людей, а спуститься к скалам и перейти на баржу — дело нескольких минут.
Вешшер пошел вверх, увлекая за собой Мачеле подальше от бойцов, за поворот странной лестницы.
— Слушай, гвардейцами я сам займусь, надо лично все проконтролировать. Но и кроме них есть сабли в городе, понимаешь? Организуй что-нибудь из того, что мы задумывали.
— Ты думаешь, стоит? — Мачеле пожал плечами, манерно, словно и в самом деле имел сто поколений благородных предков. — Все вроде по плану, ворота закрыть не дадим, мосты перекроем… Если ты про стражу, то они пойдут к Пятой стене как раз через мост Желаний, там мы их и остановим. Не знаю, получится ли удержать, но…
— Должно получиться, командир корпуса уже мертв. И с морской дружиной что-нибудь реши, придумай, как вызвать их всех в город и зажать где-нибудь в углу.
— Так. — Мачеле улыбнулся. — Вешшер, да у тебя какие-то плохие новости?
— Вроде того. Корабль вчера заходил в порт, па нем приплыл наш парень из местных. Император собирает эскадру у Кенчи-пьяша, а с учетом того, что кораблик заходил еще в два порта, она вот-вот появится здесь. На Морской стене гвардейцы что-то сегодня часто бляхи драят, наверное, с тем же кораблем получили вести.