Наши крылья растут вместе
Шрифт:
Оливия, улыбаясь, подошла к ней, опустившись рядом в проходе между кресел, что бы другие пассажиры не слышали их разговора:
— Как вы себя чувствуете?
Самыми вспыльчивыми пассажирами являются беременные женщины. Их можно успокаивать весь полет. А если он продолжительностью 7 часов? А если еще и задержка на вылет? От них не знаешь, чего ожидать, они могут требовать того чего нет на борту, они могут заплакать в панике при взлете или при посадке. А если турбулентность. А если, не дай Бог, роды…
— Немного душно, но чувствую себя хорошо.
Девушка
— Какой у вас срок? — Оливия протянула ей стакан воды, и та взяла его, делая глоток.
— 6 месяцев.
Улыбнувшись и удовлетворенно выдохнув, Оливия, встала с прохода, вновь смотря на пассажиров. Они начинали нервничать, переговариваясь и обсуждая задержку рейса. Духота начинала делать свое дело, заставляя людей махать перед собой газетами и журналами. Какого черта капитан убавил кондиционер? Здесь сидят живые люди, которые скоро начнут падать в душном салоне.
— Мирем, — Оливия подошла к скандинавской бортпроводнице, — позвони пилотам, попроси, что бы сделали кондиционер больше.
— Они не сделают, они экономят сейчас на всем, не известно сколько мы здесь простоим. Скажи спасибо, что еще кислород не перекрыли.
Оливия открыла рот от удивления. Это шутка такая?
— Сколько мы уже стоим?
— 45 минут.
— Еще 45 минут и уже упаду я, — пробурчала Оливия, чувствуя, как духота начинает вызывать головную боль. — Пассажиры спрашивают, когда мы взлетим, не знаю, что им отвечать.
— Келси сказала, что не раньше, чем через два часа.
— Два часа? — Удивлению Оливии не было предела. И капитан решил, что без кондиционера им тут всем хорошо? Он сумасшедший. — Почему так долго?
— Дождь стеной, плохая видимость.
— Последи за моими пассажирами. — Сжав пальцы в кулаки, нервная Оливия направилась через весь салон в кабину к пилотам. Проходя по первому салону, она поняла, что здесь ни так душно как в хвосте самолета. Откуда Даниэлю Фернандесу знать, что сейчас испытывают люди, сидящие в хвосте. На месте беременной девушки, она бы уже родила.
Набрав код в кабину, дверь открылась, и Оливия зашла внутрь, видя, как две пары глаз пилотов уставились на нее. Губы Даниэля растянулись в улыбке. Он ждал, когда она начнет говорить. Он знал, что она придет. Сейчас он выиграет в их молчаливую игру, и эта девушка больше никогда не переступит борт этого самолета. Но к удивлению, она обратилась к Марку:
— Очень прошу включить кондиционер, в хвосте невозможно находиться, люди скоро начнут падать от духоты. У меня беременная девушка в салоне.
Она смотрела на Марка, ожидая его ответа и он удивленно перевел свой взгляд на Даниэля:
— Как скажет капитан.
— Капитан скажет «нет». — Твердо ответил тот, отворачиваясь от Оливии и смотря уже на Марка и тот кивнув, вновь посмотрел на нее. Сейчас бы она ударила бы обоих чем-нибудь тяжелым, но ограничилась словами:
— Передайте капитану, что, если пассажиры начнут вымирать, это будет его вина.
Брови Марка взлетели вверх, делая на его лице удивленное выражение. Какую роль они отвели ему в этой игре? Почему он должен что — то передавать? Ведь Даниэль сидит рядом и все явно слышит. Он взглянул снова на капитана, но тот произнес:
— Передай ей, что будет так как требует летный устав. Ни мне писать правила и переделывать их. И еще передай, что кондиционирование салона включено, просто не в полном объеме. В полном объеме я включу его только тогда, когда мы запустим двигатели.
Марк снова удивленно посмотрел на девушку, кивая ей. Он не в цирке передавать то, что она сама уже услышала.
— Хорошо, — согласилась Оливия, — тогда скажите хоть приблизительно, сколько нам тут сидеть?
Она смотрела на Марка, и он уже не понимал, кого она спрашивала, поэтому сказал от себя:
— Диспетчер сказал 2 часа. Возможно раньше, возможно, позже. Все зависит от погоды, как только дождь утихнет, нам разрешат взлет.
Два часа это вечность. За два часа люди начнут сходить с ума.
— Они там что, сумасшедшие?
Даниэль засмеялся, беря в руки план аэропорта Бангкока. Такие же сумасшедшие, как она. Вполне можно было оставить ее здесь.
— Передай ей, пусть кричит погроме, может они услышат ее и не выдержав, дадут нам взлететь побыстрее.
Оливия посмотрела на капитана, думая, что ей послышалось. Да как он смеет!
— Слышите, ребятки, не знаю, что между вами происходит, — произнес, Марк, отвернулся от Оливии и надел наушники, — но решайте свои проблемы сами, не втягивайте меня в это.
Стоять здесь не было больше сил, и девушка открыла дверь кабины, напоследок бросив злой взгляд на капитана. В этот же момент он обернулся и подмигнул ей. Она ненавидела его. Если бы он только знал, как она ненавидела его шутки, его голос, его хитрую улыбку, его карие глаза, она ненавидела даже четыре желтых лычки, красовавшиеся на погонах на его плечах. Она ненавидела контраст белой рубашки с его загорелой кожей. Где вообще можно так загореть, если он всегда в небе? Ее бесило в нем все.
Идя по салону между кресел, она видела, как тяжело сидеть пассажирам, многие стояли, высказывая свое недовольство. Но она улыбалась. Улыбалась до тех пор, пока не дошла до хвостовой части самолета и не услышала вновь этот голос:
— Леди и Джентльмены, у меня для вас две новости. Первая: нас направили в очередь на взлет. Вторая: мы пятнадцатые. По нашим подсчетам, мы взлетим не раньше, чем через 30 минут. Прошу прошение за столь долгую задержку.
Тут же заработали двигатели и включился кондиционер на полную мощь. Оливия видела, как пассажиры, слушая капитана, довольные садились на свои места. Его голос гипнотизировал их. Некоторые улыбались друг другу, одобрительно кивая. Некоторые спорили, что взлет не произойдет через 30 минут. Но все они ждали, пытаясь верить его словам.