Наши предки
Шрифт:
– Вот и прекрасно! – отозвался Фёдор Лебедев. – Нам помыться с дороги надо, а то мы запылились.
Запылились мы, действительно, хорошо, от встречных колясок и подвод. Но не думает ли молодой граф, что прямо сейчас с ним в баньку полезу. Если скажет так, то сразу сбегу с их двора.
Вон, какие они довольные, что молодку с белыми волосами отхватили. Пожалеют, что взяли меня, если плохо относиться будут. Пускай не забывают, что терская казачка и постоять за себя всегда умею. Так что не очень-то!
– Прасковья! Приготовь молодке всё в баньку. – распорядилась хозяйка, спускаясь с коляски. – Подбери молодке, одежонку поновей, чтобы приличной дамой выглядела, а не девкой из хора. Парку хорошего поддай. Пусть румяней будет. Скажи Ксении, чтобы мальцов от баньки гнала. Нечего им за девками подглядывать. Фёдора тоже гони дальше от баньки, он ей не муж, а жених. Пускай вначале жениться на ней, уж после заглядывает на молодку…
– Да, вы, что, маманя! – покраснел до ушей Фёдор Лебедев. – За ней целую вечность ходить готов, чтобы только всё было по её согласию. А вы тут, развели – «Подглядывать в баньку». Прямо мне перед Марией неудобно. Она может обо мне плохо подумать. Аж уши у меня от стыда горят. Разве так можно поступать?
– Ну, ладно, так, к слову сказала, без мыслей. – махнула рукой маманя. – У мужиков одно на уме.
Мы все направились на веранду. Две толстушки, Прасковья и Ксения, понесли наши вещи в дом. Домашние люди засуетились. Стали в саду стол накрывать.
Мальчишка принёс два кувшина. В одном кувшине было парное коровье молоко. В другом кувшине хлебный квас с приятным запахом поджаренного сухаря.
– Вы, госпожа, что пить будите? – спросил меня, малец с кувшинами. – Свежий квас или молоко?
– Пожалуй, налей кваску хлебного. – сказала, усаживаясь в большое плетёное кресло из веточек.
Малец налил мне и Фёдору Лебедеву по кружке хлебного кваса. Мамане с папаней молока парного.
Пригубила кружку и одним дыханием осушила её. Квас был настолько приятен, что прямо почувствовала, как в меня вливается нектар земли русской, наполненный ароматом природы.
Мои кровяные сосуды заработали, как машина от живительной влаги, словно свежая кровь поступила в мои вены. Вся взбодрилась и раскраснелась щеками на виду у родителей Фёдора.
– Вот молодец! – радостно, воскликнул папаня. – Вот, это настоящая русская баба. Одним залпом полную кружку кваса осушила. Не всякий мужик, так может осилить. Мария! Откуда ты родом такая ядрёная баба?
– Из древнего рода терских казаков. – без всякой церемонии, ответила ему. – Может быть, слыхали о Выприцких, Линевых, Ивлевых? Огромная семья. Квас у нас в Старом хуторе, как воду пьют терские казаки.
Папаня одобряюще кивнул головой и залпом допил свою кружку парного молока. Затем, все разбрелись по своим делам.
Пришла Прасковья с ворохом разных новых платьев и рубах, которые приготовила мне.
– Черти, как на тебя что-то подобрать? – ругнулась Прасковья. – Задница у тебя большая, а талию можно руками обхватить. Наверно, ты с самого детства корсетом утягивалась? Только волосы свои, зачем красила? С белыми волосами на тебя со стороны как-то непривычно смотреть.
– Корсета никогда не видела. – с обидой в голосе, ответила. – Волосы у меня такие с самого рождения. От рождения альбиноска.
– Ей богу, врёшь! – удивлённо, воскликнула Прасковья и потрогала мои волосы руками. – Возможно, волосы и вправду настоящие? Мы это сейчас узнаем. Тебе такую баньку устрою, что ты будешь, как новорождённая. Любая краска и грязь с тебя сразу слезут. Так что давай, красотка, пойдём в русскую баньку париться.
Прасковья пошла в развалку за дом. Раскачивая, словно корова, своими огромными бёдрами. Последовала за ней, в сопровождении Ксении, которая несла в руках огромный берёзовый веник.
Со стороны можно было подумать, что это бабы ни в баню меня провожали, а гнали, как молодую телку, на пастбище в поле. За домом, в отдалении, была хорошо срубленная банька, которая больше похожа на добротный рубленый дом в сибирской тайге. Дальше баньки конюшня с хозяйственным двором. Вокруг имения рос огромный сад.
– Ну, раздевайся, молодка! – басом, приказала Прасковья. – Не бойся, не мужик, а баба. Не испорчу тебя.
Прихожая в баньке была огромная. Длинный стол по самой середине и несколько лавок-лежанок у каждой стенки. Прасковья положила ворох принесённого для меня белья прямо на стол.
Не дожидаясь моих раскачек, Прасковья стала тут же быстро снимать с меня всю одежду до самого гола. Аж чуть не задохнулась от раздевания.
– А ты, молодка, ничего, хороша! – снимая с себя одежду, подметила Прасковья. – Была бы мужиком, такую кралю давно бы на лавку завалила. Ладно, пойдём, попарю тебя, и сама в баньке с парком обомлею.
Прасковья шлёпнула меня по голому заду так, что аж взвизгнула от неожиданности и вошла в предбанник, в котором стояли три бочки огромные.
Конец ознакомительного фрагмента.