Наши против
Шрифт:
— Ага, согласилась, чтобы тебя спасти. Они тебя казнить собирались. Вот я и…
— Спасибо тебе, Тася! — крепко обняла меня Аня Фуц, щекоча рыжими кудряшками.
И только я подумала, что все жертвы того стоили, млея от счастья момента и лёгкого пафоса от собственной жертвенности и великодушия, Аня добавила:
— Но Грымова, блин, теперь точно задушится.
Глава 32
— Если ты ей не скажешь, она ничего не узнает, — шепнула я, сжимая пальцами в ответ её талию с перекособоченным передником. —
— Давай, Тася, жги! — шепнула Аня.
Я сосредоточилась на том, что хочу оказаться возле Риты и Ариадны. Вдохнула-выдохнула… Раз-два-три… И ничего! Аня Фуц всё так же громко дышала мне в ухо, сталактиты, вырезанные в виде причудливых цветов, светились на мраморных стенах, маленький фонтанчик журчал посреди спальни для королевских гостей. Что такое?!
Я зажмурилась и представила Киату, аж мышцы все сжала, будто перед прыжком. Снова ничего! Я опять попробовала, воображая таверну Лакуны, колонны из пальмовых столбов, и столики, и цветастые подушки на полу, и их рыже-сдобную хозяйку. Открыла глаза — опять дворцовый интерьер. Шторы ветерком развеваются на высоченных окнах. Я похолодела. Как это понимать?..
— Ну? — спросила Аня нетерпеливо.
Я разжала объятия, посмотрела на неё с недоуменным страхом:
— Это ты мою способность хапнула? Признавайся!
— Неа, — замотала Аня головой так, что охряные спиральки запружинили. — И не думала даже! И ощущений никаких странных нету. А что такое?
— Ничего не получается, — растерянно призналась я. — Нет дара. Как и не было… Ой, а вдруг джива — это временно? Как ветрянка?!
Аня присвистнула:
— Фигасе! Тогда мы, кажется, попали по полной.
— Да, попали, — сглотнула я, убирая ледяными пальцами прядь со лба, облизнула мгновенно пересохшие губы. — Я не хочу быть невестой Аридо! Это же невзаправду было!
— Да это полбеды, — покачала головой Аня. — Мы ведь без твоей способности не только отсюда не выберемся, мы никак домой не попадём. То есть вообще никак! И никогда!
Мы замолчали, глядя друг на друга, не моргая, коря судьбу в несправедливости, как безвинно приговорённые к каторге.
— Попробуй без меня, — решительно сказала Аня.
— Нет, ты же…
— Да попробуй ты! Пока служанки не вернулись!
Я зажмурилась. Снова представила Киату. Потом Риту. Потом Крохину. Аж подпрыгнула от нетерпения. Ничегошеньки вообще не произошло, словно я и не телепортировалась недавно, как ужаленная, туда-сюда, перенося с собой кучу безбилетников. Способности у меня больше не было! Вот тебе и джива, супер-Тася…
Нет, что касается Таси, то это как раз в стиле — шпаргалка на экзамене только у меня всегда выпадает. Или придёшь на экзамен с «медведями», а все остальные опоздали. И сидишь одна-одинёшенька перед историком, понимая, что ответ на билет лежит себе, спокойно написанный, в кармане подъюбника, слева третий, но препод смотрит на тебя круглыми очками, и не вытащить никак… Только и оставалось, что бледнеть, закусывая губу, дрожащими пальцами доставать таблетки и насыпать их в горсть с видом умирающей от чахотки Травиаты. Картинно давиться, чтобы Александр Васильевич за водичкой сбегал… Но тут ни шпаргалок, ни медведей, ни способности… Я ещё раз напряглась, даже вектор перемещения в мыслях изобразила: на остров, мне надо на остров контрабандистов! К Киату!!!! Если не к Киату, то хоть к акулам, но отсюда!
Тщетно…
— Не получается, — жалобно прошептала я, вся покрывшись мурашками от осознания жестокой реальности.
— Не слепая, вижу, — буркнула Аня. — Трындец котятам!
— А что же делать? — у меня слёзы подступили к глазам. Я, конечно, готова была на жертвы, но как-то не так сразу…
— Притворяться, — сказала Аня. — Будешь усиленно притворяться. И выводить принца своим поведением. Придурковатая капризность у тебя и без способностей прекрасно получается.
— Когда это? — обиделась я.
— Да в спортивном лагере. Все люди как люди, а ты такая, — Аня изобразила какую-то фифу, расставив пальцы на одной руке, будто с только накрашенным маникюром, другой взявшись за юбку. — Ой, вы здесь обедаете?! А почему нет скатерти и салфеток?! А десерт разве не дают?! Нет, что вы! У меня гастрит, мне ваши шашлыки нельзя… Я пиво не пью, — Аня наморщила нос, смахнула жеманным жестом волосы со лба и просюсюкала капризно: — Нет, в такое солнце я никуда не пойду, я лучше книжку в тенёчке почитаю. С вами купаться ночью?! Вы что, море холодное, я простужусь…
Я растерянно хлопнула ресницами:
— Это я такая?
— Угу, а мы, как идиотки, бегаем десять километров. В такое солнце. И как-то не таем. И в море холодное прыгаем. Моржихи, наверное…
Я надула губы.
— Ну и что, что такая! Я, между прочим, из-за тебя тут оказалась!
— А я как бы из-за тебя, — напомнила Аня незлобно.
— Я… я… тебя спасать, а ты, а ты… — от обиды и растерянности я разревелась. — Переместилась в тюрьму почти с собственной свадьбы!
— Какой свадьбы?! — опешила гребчиха.
— Киату на мне собрался жениться, — ревела я, растирая горячие слёзы по щекам, — а я отказалась, потому что ду-ура-а… А потом Рита сказала, что тебя будут казни-и-ить… И я сюда… бросила Киату-у-у… Он и так обиделся, а теперь если узнает, что я невеста Аридо, ни за что не прости-ит…
— Вот это реально трындец, — ахнула Аня. — Ничосе наворот вышел.
Я взвыла ещё громче. Служанки вбежали в комнату с испуганными лицами:
— Что случилось?! Кто воет? В окно дикая квысь залетела?! Где она?!
— Никаких квысей. У невесты принца тонкая душевная организация. Это она от счастья, — мгновенно нашлась Аня. — И от усталости. Идите, скорее готовьте ванну. Долго нам ещё ждать?
Служанки, извиняясь, скрылись за дверью, Аня вздохнула и примирительно похлопала меня по плечу:
— Ну, не плачь, выдрочка, решим как-нибудь…
— Я не вы-ыдра-а, сама ты выдра-а-а, — рыдала я, опускаясь без сил на какую-то рогатую табуретку.
— Ладно, все мы тут выдры, — согласилась Аня. — Ты извини, что мы тебе морду бить собирались. Кто ж знал, что надо было от тебя подальше шарахаться…