Наши против
Шрифт:
Вскоре мы вышли на открытую площадку, и я поняла, что это их местный центр: лавочки, освещённые сталактитами, в специальных каменных чашах повсюду большие костры. Дальше дома из камня или хижины из чего попало. Люди вокруг сновали туда-сюда, среди них встречались и женщины, на вид ничуть не угнетённые. А мужчины, на кого ни глянь, были самого пиратского вида и запаха. У меня возникло стойкое ощущение, что я попала на съёмки «Пираты Карибского моря 26» с очень дотошным к деталям режиссёром — даже шампуня нормального актёрам не выдаёт.
Кстати, мой личный
Прямо по курсу высилось большое, покрытое тростниковой крышей заведение без стен и дверей — попросту колонны из стволов пальм, подпирающие балки, деревянный настил с цветастыми ковриками и подушками вокруг столиков на пеньках. По центру маленькие каменные чаши с разожжённым огнём. Экзотичненько!
У столов сидели мужчины, поджав под себя ноги, и трапезничали, но один столик был свободен. Перед входом, на громадном вертеле жарилась свиная туша. Ручку крутил мальчик в широких красных штанах с чёрным поясом, а толстый мужчина ловко орудовал длинной двузубой вилкой и ножом, обрезая уже поджаренное мясо. Капли сока падали на раскалённые камни, распуская шипение и вкусный мясной аромат.
— Вот это хочу! — воскликнула я, понимая, что шашлык с гастритом категорически несовместим, но я умру, если не съем.
— Будет, — улыбнулся Киату.
Он занёс меня под крышу, усадил на одну из подушек вокруг свободного столика и важно сел рядом. К нам вышла дородная женщина с толстыми рыжими косицами ниже пояса, массой монист и бус на большой, полуоткрытой груди, и в пёстром платье с карманами по бокам, как у джайны Фло.
— Господин Катран, а я уж думала, что вы ужинать сегодня не придёте. Столько шуму было сегодня! Но ваш стол, как всегда, ждёт вас, — и обратилась ко мне: — Приветствую, юная джани!
— Мы с юной джани очень голодны. Принеси нам поскорее, Лакуна, всего, что есть готового сразу. А потом блюдо сочных тюртелей. Хочу похвастаться твоей стряпнёй перед моей джани-до, — Киату сделал широкий жест и положил мне руку на плечо.
Брови Лакуны изумлённо взметнулись, щёки разрумянились — видимо, Киату позволил себе нечто непривычное. Кхм… Пират и есть пират, никакого воспитания. Я осторожно отодвинулась. Лакуна метнулась к кухне, щёлкая пальцами, как кастаньетами. Две девочки лет по тринадцать появились из-за занавеси, Лакуна им шепнула что-то, и помощницы в мгновение ока заставили стол перед нами всевозможными блюдами.
— А приборы можно? — спросила я у веснушчатой девочки.
Она не поняла, о чём я.
— Ну, вилку, ножик, ложку? Чтобы есть!
Киату замотал головой:
— У нас едят руками. Чтобы не выказать, что ты брезгуешь стряпухой. Можешь макать в соус лепёшку.
Ох, дикие какие! Но желудок требовал своё, и уж коли я заявилась в заведение полумокрой растрёпой, можно было уже не заморачиваться этикетом. Интересно, а может, у них тоже так принято — перед первым свиданием и походом в кафе макать девушку головой в море?! Тут же всё через десятые горы. Я отмахнулась от мыслей и принялась сметать всё, что было передо мной: соусы с бобами, мясные рулетики, овощные котлетки, что-то рыбное и пикантное. Потом буду спрашивать, как называется. Пока кормят, надо есть.
Киату тоже ел, но ему было не угнаться за мной — продукты исчезали, как отходы на конвейере мусоросжигательного завода. Киату смотрел на меня с весёлым интересом, иногда заглядывая за спину: мол, куда всё девается. Люди вокруг с любопытством поглядывали на нас, а я — на еду.
— Корм в коня, — наконец, радостно сообщила я, чувствуя, что жизнь налаживается, и можно не бояться голодного обморока в ближайшие часы. — Вкусно.
Киату кивнул:
— Я рад. А место для тюртелей осталось? Хм… хотя по идее, всё, что ты съела, уже должно было равномерно распределиться по телу и выглядывать из ушей.
— Нет, я ещё столько же могу, — сказала я, и вдруг меня пронзила мысль. — Погоди, ты сказал Лакуне, что я твоя джани-до. Почему «до»? Что это за приставка? Я только карате-до знаю…
Киату просиял довольно и заявил:
— Это значит, что юной джани остался всего один шаг для того, чтобы стать джайной и моей мухаркой.
Я чуть не поперхнулась.
— Что?! Ты хочешь сказать, что вот это головой в бассейн было свадьбой?
— Почти. Ещё один торжественный момент, и ты навек моя, — сказал Киату так, словно одарил подарком. Потянулся к моим губам, прикрыв веки.
Я отскочила. И выпалила в возмущении:
— А меня спросить не надо было?!
— Зачем? — моргнул Киату. — Тебе нужен защитник. Я смогу защитить тебя лучше других! Я хочу нести за тебя ответственность перед Оком и людьми!
Он наклонился надо мной и получил в нос лепёшкой.
— Я. Ни. За. Что. Не. Стану. Твоим. Имуществом! — рявкнула я и сорвалась с места.
Глава 29
Волнение зашкаливало. И надо было бы разозлиться, но очень хотелось плакать: зачем он всё испортил? Теперь надо на него обижаться. Я так и не узнаю, что такое тюртели, а вдруг они вкусные?! Ещё эти юбки дурацкие в ногах путаются… Я даже до лавочек не успела убежать, как он схватил меня за руку.
— Стой!
Обернулась. Киату высился надо мной, мрачный и погасший.
— Отпусти! — выкрикнула я.
— Нет.
Люди вокруг смотрели на нас, разинув рты. Угу, для них, небось, нежелающая выйти замуж девица — как кошка, внезапно заявившая хозяину человеческим голосом, что Китикэт гадость. Киату был зол и обижен. Ну и плевать, так предложения не делают! Я просто обязана была возмутиться. Перед всем женским полом обязана! Где конфетно-букетный период? Где признания? Где рука и сердце? А с мамой познакомить?