Наши в космосе
Шрифт:
— Где он сейчас, как далеко? — попытался выяснить Меринов.
— Сей факт нам неизвестен, — ответил дед.
— Хотя бы приблизительно! — взмолился инженер. — Мне непременно надо знать.
— А в чем дело? — насторожился Жбанков, уловив в голосе Меринова что-то кроме любопытства.
— Так я же вам и говорю! В. коридорах и шахтах есть перегородки, опускаемые с потолка, — торопливо заговорил инженер. — Это на тот случай, если в снаряде прохудится стена. Они крепкие, идол их вышибить не сможет.
— Так
— Как же опускать, если неизвестно, где он? А если мы запрем себя вместе с ним?
— Эх, беда…
Тихая паника усугублялась беспомощным положением команды. Чтобы узнать, где идол, следовало возвращаться в жуткий мрак коридора, а на это решительно никто не хотел согласиться.
Тум… тум… тумммм…
Каменное чудище, судя по громкости шагов, было уже недалеко. Меринов почувствовал, что все снова заводятся и начинают производить бесполезные нервозные движения.
— Так! Тихо! Все тихо! — закричал он, расставив руки, словно оградившись ими от беспомощных глупых людишек, от которых никакого проку, а одно только беспокойство.
Тишина установилась почти мгновенно. Было ясно, что только Меринов, зная все особенности и свойства их летающего железного дома, может предпринять что-то спасительное.
— Степан, Гаврюха, заприте пока дверь, — быстро приказал он. — Остальные, слушайте, что я скажу. Сейчас идол будет уже здесь. Но мы сможем временно укрыться. Отсюда есть запасный выход, дед Андрей его знает.
— Верно, есть! — хлопнул себя по лбу дед и невольно сделал шаг к люку, через который он обычно ползал ухаживать за внутренними механизмами снаряда.
— Выход есть, — продолжал инженер. — Большая труба, которая ведет через все тело снаряда к грузовым кабинам. Там можно посидеть, а потом… Потом — посмотрим.
— Давайте поторопимся! — запрыгал на месте Вави-ла, гремя своей цепью.
Все негромким галденим подтвердили свое согласие. Дед Андрей откинул крышку и полез первым. Изнутри раздался металлический звон, затем дед появился наружу.
— Пожалуйте сюда, — сказал он, пропуская Жбанкова вперед. — Путь свободен.
Купец полез по какой-то шаткой лесенке, ничего не видя и опасаясь сорваться. Над ним уже заскрипели сапоги Гаврюхи. И тут сверху раздался ужасающий грохот, состоящий из звона и скрежета рвущегося железа. К тому времени на поверхности оставались Вавила, дед Андрей и Меринов. Обернувшись на звук, они увидели, как могучая дверь, сваренная из железных полос, мнется, а затем и вовсе вылетает из петель. Сомнений не оставалось — идол оказался проворнее шестерых перепуганных людей.
Через мгновение он уже возвышался на входе в общую залу, попирая ногами-тумбами остатки двери.
— Матерь божия… — прошептал дед, собираясь упасть.
О том, чтобы всем быстро прыгнуть в люк, не могло быть и речи — отверстие закупорил своим широким телом Степан, который чуточку застрял.
Идол направлялся прямо на людей. Он двигался неспешно, но от этого становилось только страшнее — в неторопливости была мощь, неотвратимость и мрачное спокойствие всех темных сил, что витали сейчас под сводами общей залы.
Инженер снял очки и прикрыл глаза. Он стал похож на приговоренного, ожидающего, когда петля затянется на горле. Пот обильно тек с его лба, оставляя блестящие дорожки. Вавила обронил цепь, шумно вздохнул и заметался на месте, собираясь бежать сразу во всех направлениях.
Дед уже опустился на колени без сил и теперь лазил у себя под рубашкой, что-то искал. Наконец нашел, вырвал, выставил в руке перед собой. Это оказался нательный крест довольно большого размера.
— Стой, адово отродье!!! — завопил дед, целясь в истукана своей святыней.
И идол действительно остановился…
Он просто замер на одном месте, словно божественная сила преградила ему путь.
— Ангеле божий, хранителю мой святый, — начал читать дед дрожащим, как у овцы, голосом, — прилежно молю тя: ты мя днесь просвяти и от всякаго зла сохрани…
Стало заметно, какой тяжелый запах принес с собой каменный болван. Тот самый запах, открытый еще в кабине с мертвым пассажиром.
Наконец Степан пропихнул свое громоздкое тело в жерло шахты. Вавила первым заметил это и поспешно скользнул вслед. Инженер хотел было последовать за ними, но ему совестно было оставлять слабонервного деда наедине с порождением мрачных снов.
Между тем с идолом начали происходить загадочные перемены — не иначе, как под влиянием дедова креста. Каменная твердь вдруг зашевелилась, сделавшись мягкой, а затем на том же месте отчетливо проступило изображение двух перекрещенных линий. В этой картинке дед явственно узнал свой нательный крест со всеми его завитушками.
— Ага! — вскрикнул дед, вскакивая на ноги. Крест пробыл на брюхе идола совсем недолго, а потом по неясной причине преобразовался в круг.
— Ну, что ж ты! — крикнул Меринов, высунувшись, и дернул старика за штанину. Тот сразу слетел в люк.
Идол остался наверху один. Еще долго, пробираясь по темной трубе, команда могла слышать, как он грохочет и топает. Меринов с ужасом представлял себе, как эта ходячая скала бродит, сокрушая дорогостоящие узлы и механизмы управления.
Труба вела то вниз, то вбок, то опять наверх, пока впереди кто-то не загремел железным засовом и мрак не рассеялся.
— Добрались, слава небесам, — протяжно вздохнул дед Андрей и первым вывалился в крохотную дверочку.
Труба вывела спасшуюся команду к грузовым кабинам. Отсюда была видна и выломанная дверь, за которой хранился мертвый пассажир.