Нашла себе блондина!
Шрифт:
– Представляешь, вывесить сразу штук двадцать – и все разные. А какой простор фантазии! Уверена, у нас в один день все раскупят. Одна ты не справишься, я тебя знаю, в тебе наглости мало. Я согласна на тридцать процентов.
– Тридцать процентов за наглость? – засмеялась я. – Ну ты даешь!
– Танька, ты не права. Тридцать процентов, во-первых, за идею, во-вторых, за наглость, а в-третьих, я помогу с подготовкой товара, одна ты будешь долго канителиться. По-моему, только справедливо, другая на моем месте потребовала бы пятьдесят! А так я уже завтра могла бы к тебе приехать, и начали
– Да, штук сто, наверное, мне Надя натаскала.
– Сто платков – это пятьдесят пончей… Для начала ничего, но надо бы больше. А еще всякие нитки-тесемки.
Бисер я у матери нашла, здоровую коробку, а у меня есть разное мулине, я с детства любила крестиком вышивать, так что… И потом, Танька, будешь торговать в Измайлове, выйдешь не банальная торговка, а художница! И заодно перестанешь нюниться из-за своего, при деле будешь…
Что, не звонит?
– Сегодня еще не звонил. Ой, Райка, давай не будем телефон занимать, вдруг он звонит…
– Дура, наоборот! Если звонит, а у тебя занято, он испугается, не с молодым ли кавалером ты трепешься?
Только сильнее любить будет.
– Да ерунда все это.
– Ничего не ерунда! Надо его довести до точки кипения, чтобы совсем башку потерял от ревности.
– Да зачем? Жалко!
– Жалко у пчелки! Жалко ей! А он тебя жалеет? Ты вон мучаешься, а он хоть бы хны…
Если уж нельзя избавиться от Райки, лучше перевести разговор.
– А Владик твой нашелся?
– Да ну его… – шмыгнула носом Райка. – Он, Танька, женится, только не на мне… В Оренбурге ему родичи какую-то сосватали, она врачиха, и притом хозяйка, каких свет не видывал, соленья, варенья, то-се… А я, видишь ли, в жены не гожусь!
– Почему?
– Потому что я артистка, да еще и опереточная…
Ни в какие ихние оренбургские ворота это не лезет, сечешь?
– Так и слава богу, зачем тебе такой баран с предрассудками?
– Я понимаю все, но только он в койке не баран, а орел… Эх, ладно, Татьянка, закрываем тему. Значит, решено, будем деньгу сшибать?
– Попробуем!
Райкина идея неожиданно очень меня вдохновила.
В самом деле, деньги нужны позарез, а торговать в Измайлове вовсе не зазорно. Я вытащила мешок с платками. Платки были белые, черные и с цветами. Цветастых оказалось меньше. Оно и к лучшему, на них ничего не изобразишь. Правда, можно делать комбинированные пончо. Один платок гладкий, второй пестрый, и носить можно по-разному, хочешь цветы вперед, хочешь назад.
А можно сделать и черно-белые, да еще пришить для интереса кисточки на уголки, допустим, на черное белые кисточки, а на белое – черные. А еще можно попробовать делать аппликации из старых лоскутков… Я полезла на антресоль, выволокла еще материн старый фибровый чемодан и нашла кучу подходящего тряпья. Хорошо, что руки не дошли выбросить его при переезде, теперь все в дело можно пустить. У меня уже заработала фантазия.
Кроме пончо можно наделать еще красивых фартуков с аппликациями, кухонных прихваток. А еще я вспомнила сумку, которую видела когда-то. Одной девчонке из нашего класса мать из ФРГ привезла –
Вопрос только, где взять на все это время, ведь надо еще и заниматься… Ничего, управлюсь, главное – позвонить завтра Надьке, чтобы натаскала тряпочек со своей фабрики. Права Райка, некогда мне будет думать о Никите.
Неужели трудно позвонить, хоть два слова сказать? Ой, а вдруг он заболел? А я тут его ругаю. Нет, не буду ругать…
Подожду. Завтра никуда не пойду, буду заниматься, а вечером Райка придет…
Утром я встала в жутком настроении. Первым делом проверила, работает ли телефон. Конечно, он работал. Просто Никита решил, что в Москве ему со мной неинтересно. Там можно было всем показать: вон я какой лихой, выписал себе из Москвы влюбленную дурочку, которой еще и двадцати нет, а в Москве… Мало ли где можно столкнуться с дочкой или с женой… Вон мы один раз в ресторан пошли и сразу же на жену напоролись.
Зачем ему эта головная боль? Побаловались и хватит.
Он небось думает, я вон ей платье подарил, свитер дорогущий, серебряный браслет, вроде как расплатился.
От обиды я разревелась. Но потом взяла себя в руки. Ну и ладно! И черт с ним! Зачем мне такой старик? Я лучше начну деньги зарабатывать, может, еще кооператив какой-нибудь с Райкой откроем, разбогатеем, я куплю себе все самое-самое шикарное, шубу какую-нибудь отпадную, найду кавалера покрасивее, можно, например, Витьку Круглова, и пойду с ним в Дом кино… Пусть тогда локти себе кусает, а я на него только гляну и пройду мимо… Как королева.
Когда под вечер явилась Райка, у меня внутри уже все дрожало от отчаяния, я еле сдерживалась.
– Ну ты чего, Татьянка? Не звонил?
В ответ я только всхлипнула.
– Все они такие… Дерьмо свинячье… Да не расстраивайся. Главное, не залететь, а с остальным как-нибудь разберемся. Я же вот держусь, ничего… Хотя и обидно, если не придуриваться. Еще как обидно. Ничего, он еще пожалеет, как увидит меня по телевизору, всю в блестках, а потом посмотрит на свою жирную врачиху с маринадами… Танька, ты ржешь?
– Ага! Я тут перед твоим приходом тоже размечталась, как пойду в шикарной шубе в Дом кино…
– Наверное, все бабы об этом мечтают. Танька, мы с тобой теперь кто? Бабы. А задача наша в чем?
– В чем?
– В том, чтобы стать не бабами, а женщинами. Экстра-класса! А что для этого надо? Начальный капитал.
Вот мы и будем его добывать! За дело, подруга, вперед и с песней! Я тут еще кое-что надумала… Можно шить юбки, на резиночке…
Я рассказала ей о своих идеях. Она расхохоталась.
– Танька, нам, похоже, надо бригаду целую сколотить, но тогда будет мало денег. Нет, давай пока попробуем с пончо начать. Если получится, тогда и будем думать.
Никита так и не позвонил. При виде Сашки я всматривалась в ее лицо, нет ли на нем следов грусти по поводу болезни любимого папы. Но ничего не замечала.
Один раз в отчаянии все-таки набрала его номер. Ответила домработница. И я, замирая от страха, попросила позвать Никиту Алексеевича.
– Так нету его, в Болшеве он.